Балтийская трагедия. Катастрофа.
Шрифт:
— Раздевайся! — приказал он певцу. — Иди вниз, обсохни. А мы твою форму выжмем.
Отогревшись в тепле моторного отсека катера, не обращая внимания на шум двигателя и запах мазута, главстаршина задремал.
18:11
Капитан Черепанов продолжал держать свой буксир «КП-6» на том месте, где почти одновременно погибли транспорт «Элла» и буксир «С-101». Подошедший к месту катастрофы спасатель «Сатурн» вытащил из воды несколько человек, но затем, подчиняясь
Буксир «КП-6» шёл через огромное пятно мазута, разыскивая уцелевших. На воду был спущен вельбот. Казалось, что на поверхности воды прыгало много человеческих голов, напоминающих из-за мазута страшные чёрные шары. Спасённых подцепляли баграми, вытаскивали за волосы и за шиворот, бросали им концы. Они валились на палубу, не в силах ни кричать, ни стонать и лежали, вращая красными, разъеденными мазутом глазами. Многих рвало смесью солёной воды, мазута и желчи. Некоторые были ранены и их смыло с носилок, установленных прямо на верхней палубе «Эллы».
Когда подсчитали, спасённых оказалось всего 49 человек. Среди них не было ни капитана Лепни и вообще никого из числа команды «Эллы». Просто на маленьком и без того переполненном буксирном пароходике, каким был «КП-6», спасённые с «Эллы» выглядели гораздо большим количеством, чем были на самом деле. Но это было всё, что осталось из 905 человек, которые числились по официальным документам на борту ВТ-530 «Элла» перед выходом из Таллинна, хотя, конечно, их было гораздо больше. Но сколько — уже не мог сказать никто...
Перегруженный «КП-6» пытался сдать спасённых на плавмастерскую «Серп и Молот», но та ушла уже слишком далеко вперёд.
К счастью, вблизи появился спасатель «Нептун», посланный от отряда прикрытия вперёд по приказу адмирала Пантелеева, чтобы оказать помощь повреждённым транспортам и участвовать в спасении людей. Спасённых с «Эллы» пересадили на «Нептун», который затем полным ходом ушёл вперёд.
А «КП-6», приведя более-менее в порядок верхнюю палубу, отчаянно дымя пошёл вслед за уходящим конвоем, надеясь догнать плавмастерскую «Серп и Молот», на траверзе которой ему полагалось находиться.
18:15
Писатель Николай Браун выскочил на верхнюю палубу ледокола «Кришьянис Вальдемарс» ещё во время первого налёта авиации, когда, видимо, осколками вблизи упавших бомб были подожжены какие-то ящики, сложенные на корме ледокола. Впрочем, пожар довольно быстро потушили.
Около шести часов вечера начался артиллерийский обстрел с берега и появились бомбардировщики противника.
К счастью, от береговой артиллерии немцев конвой прикрыли вовремя появившиеся главные силы флота во главе с «Кировым».
Но от самолётов прикрыться было нечем.
Не обращая внимания на зенитный огонь с эсминцев сопровождения, «юнкерсы» устремились в атаку. Уже по
На мостике ледокола на это никак не отреагировали. «Кришьянис Вальдемарс» продолжал идти прежним курсом.
Браун не выдержал.
— Надо спасать их, — закричал он, пытаясь забраться на мостик. — Спустите шлюпки!
Вместо ответа капитан Петр Мауритис взял рупор и скомандовал:
— Очистить палубу! Всем пассажирам вниз!
Браун уже хотел послушно спуститься по трапу вниз, когда услышал крики: «Вирония»! «Вирония»!»
Он подскочил к борту и увидел, как окутанная паром «Вирония» стоит без хода, выйдя из строя влево.
В этот момент кто-то закричал «Воздух!» и Браун увидел, как со стороны кормы — прямо из-под солнца — на ледокол устремились два немецких бомбардировщика. «Кришьянис Вальдемарс», положив руль вправо, начал описывать циркуляцию, пытаясь уклониться от атаки.
Внезапно Браун почувствовал, что как будто кто-то со страшной силой ударил ледокол снизу. «Кришьянис Вальдемарс» подпрыгнул и затрясся в грохоте. Взрывной волной, поднявшей угольную пыль, Брауна сбило с ног и бросило на палубу.
Вскочив на ноги, журналист пытался понять, что произошло. Видимо, уклоняясь от бомбардировщиков, ледокол подорвался на мине, которая сработала под угольной ямой судна. Какое-то время над палубой стояло почти непроницаемое облако угольной пыли, оседавшее на людях и трещавшее на зубах.
Ледокол сильно накренился. Стараясь сохранить спокойствие, Браун огляделся. Кто-то пытался спустить шлюпки, другие, надев спасательные пояса, или без них бросались за борт, третьи — с криками ужаса метались по палубе, не зная, что предпринять.
Браун быстро сбросил с себя одежду, оставшись в трусах и фуфайке, поскольку почему-то решил, что так будет теплее в воде.
На палубе грудой лежали деревянные плотики, заготовленные командой на всякий случай. Браун вытащил один из них и подошёл к борту тонущего судна. Мутная пенящаяся вода была совсем близко. Ледокол уже сильно осел: до поверхности воды было не более метра. Браун столкнул плотик в воду и прыгнул за борт.
Плотик на воде долго не хотел ему подчиняться: то он вставал на дыбы, то увёртывался из-под рук и переворачивался. Наконец Браун догадался лечь на него животом и грудью: появилась надёжная опора, а руки и ноги оставались свободными.
Со своего плотика Браун увидел на сильно накренившейся палубе ледокола двух женщин, оцепеневших от ужаса. Они не решались прыгать. Браун крикнул им, чтобы они скорее прыгали и отплывали в сторону. Он вспомнил прочитанные в юности книги о том, что тонущие корабли увлекают за собой в воронку всё, что находится рядом.