Банановое убийство
Шрифт:
— С чего вы взяли? — удивилась она, застыв с бумажкой в руках.
— Кто, как ни жена, может так достать мужика, чтобы он без раздумий спрыгнул со второго этажа?
— Я не замужем.
— Но ведь вы залезли к нему в карман, а это нехорошо!
— Нехорошо сушки в булочной воровать. А когда охотятся за твоей подругой, следует идти на крайние меры. Вы же не знаете, чему стали свидетелем.
— Ну так расскажите.
— У меня времени нет, — довольно грубо ответила Шура. — Знаю-знаю, я перед вами в долгу. Дайте мне свою визитную карточку,
— И физический тоже. Вы очень интересная женщина, Шура. И это вы должны дать мне свою визитную карточку. Потому что пострадал-то я, а вы вполне можете смыться.
— У меня нет визитной карточки, — ответила Шура, против воли покоренная «интересной женщиной». — Хотите, я покажу вам паспорт?
— Хочу, — тотчас согласился Илья.
Пока они разбирались с ущербом и с тем, кто кому должен позвонить, Тоня и Костя изнывали от нетерпения и тревоги. Поэтому, когда их отважная подруга наконец показалась на горизонте, со всех ног бросились ей навстречу.
— Где ты была? Что произошло? Кого ты там чуть не задавила? — наперебой стали спрашивать они. — А тот тип? Ты его видела?
— Видела с близкого расстояния, — вздохнула Шура. — Вот как вас сейчас. Я загнала его в капкан, но он так испугался, что спрыгнул со второго этажа. Свистнул молодецким посвистом, и за ним примчался сообщник на мотоцикле.
— Все как в прошлый раз, — сокрушенно заметил Костя. — Но ты, Александра, молодец. Ничего не боишься! Кстати, что это у тебя в руках?
Шура мгновенно заметила, что он перешел на «ты», и преисполнилась оптимизма. Приятно, когда ценят твою ловкость, силу и смекалку.
— Это военный трофей, — гордо произнесла она, показав им рубашку. Самую обычную рубашку с самой обычной биркой, где был проставлен размер и написано название фирмы-изготовителя.
— Не очень крупный тип, — заметила Тоня. — Не гигант. Но как тебе удалось его раздеть?
— Мы боролись, — коротко ответила Шура. — И смотрите, что я потом нашла в кармане.
Она подала им тот самый листок, в который сама успела заглянуть только одним глазком. Теперь же они склонились над ним втроем, рассчитывая увидеть что-нибудь сногсшибательное.
— Обычная компьютерная распечатка, — первым подал голос Костя. — По-моему, здесь часть какой-то фотографии.
Это действительно был всего лишь фрагмент женского лица, снятого в три четверти. На первом плане оказалось аккуратное ушко и вдетая в него серьга — очень красивая золотая серьга с крапинкой темно-желтого камня.
— Боже мой! — воскликнула Тоня, вырвав распечатку у него из рук и приблизив к самому носу. — Это же мои серьги!
— Подлый тип тебя увеличил, — с трагической серьезностью заявила Шура. — Он точно на тебе помешался.
— Но это не мое ухо.
— Как это — не твое? Серьги твои, а ухо не твое?
Шура с Костей снова склонились над снимком, едва не стукнувшись лбами.
— Действительно не твое. А чье?
— Ничего не понимаю, — простонала Тоня, сжав пальцами виски. —
— Почему не может? — принялась фантазировать Шура. — Допустим, тот, кто их изготовил, решил продублировать удачную работу.
— И спустя пару десятков лет за Тоней следит мужик, в кармане которого оказывается фотография этого дубликата, — невесело усмехнулся Костя. — Не бывает таких случайностей.
— Ну да, не бывает, — обреченно согласилась Шура. — Тут явно что-то нечисто.
Они некоторое время молчали, обдумывая новую информацию. Редкие прохожие, завидев их, старались перейти на другую сторону улицы. Вероятно, молчаливая группа людей казалась им угрожающей.
— А эти серьги до сих пор у тебя? — спросил Костя.
— Конечно, у меня, — как будто обиделась Тоня. — Когда тетя была жива, она постоянно их прятала, и мы с ней жутко ссорились. Но вот я подросла, и тогда она призналась, что делала это из-за дяди Лени. Серьги напоминают ему о моей матери. Он слишком сильно любил сестру и до сих пор тяжело переживает ее смерть. Не стоит, мол, его волновать. Но я все равно их ношу, — упрямо закончила она.
— Думаю, если мы покажем Леониду Николаевичу фотографию, — Костя потряс бумажкой, — он расскажет хоть что-нибудь полезное. Может, мы зря расфантазировались. Хотя… Что если в прошлом твоей семьи есть какая-то тайна?
— Но тогда при чем здесь Андрей?!
Действительно, — нахмурилась Шура. — Зачем было убивать Андрея? Он к прошлому Тониной семьи не имеет никакого отношения.
— А вы это точно знаете? — спросил Костя, остро взглянув на обеих подруг по очереди. — Жизнь иногда такие сюрпризы преподносит, только успевай переваривать.
— Ну как такое может быть? — бросилась в атаку Шура. — Фофанов познакомился с Леонидом Николаевичем сам. Ему остался от прабабки старинный сервиз…
— Ну и что, что познакомился? — не желал сдаваться Костя. — Он мог познакомиться не просто так, а с определенными намерениями. Сначала задумал какую-то гадость, а потом использовал сервиз как предлог.
— Почему Андрея постоянно в чем-то подозревают? — звенящим от слез голосом вмешалась Тоня. — Разве в меня нельзя влюбиться?! Разве так удивительно, что он увлекся именно мной, а не дядиным фарфором? Что у него не было никакого умысла, никаких задних мыслей?
— Да я ведь просто рассуждал вслух.
— Очень обидные для меня рассуждения.
Тоня надулась и пошла вперед, а расстроенный Костя и озадаченная Шура поплелись следом. Как-то сразу отыскалась дорога, и они нашли тот самый парк, в котором собирались дышать воздухом. При входе им пришлось миновать игровую площадку, на которой кишмя кишели маленькие дети. Они размахивали совками, стучали формочками, гудели машинками, хохотали, плакали, дрались и время от времени задумчиво замирали, писая в памперсы.