Банановое убийство
Шрифт:
В комнате повисла тишина, которую неожиданно разорвал громкий звонок.
— Мой мобильный! — воскликнул Леонид Николаевич. Посмотрел на экранчик и радостно воскликнул: — Это Антонина!
— Я отвечу, — сказал Сильвестр тоном, не допускающим возражений, и протянул руку.
Это был один из тех переломных для всякого расследования моментов, когда дело неожиданно начинает раскручиваться с невероятной скоростью, все части головоломки становятся на место, а заинтересованные лица испытывают одно потрясение за другим.
Леонид Николаевич растерялся
— Изотов? — спросил тусклый голос, искаженный расстоянием и, возможно, платком, прижатым к мембране.
— Да, — подтвердил Сильвестр. — Кто это?
— Я насчет вашей племянницы. Запишите номер, по которому вам следует позвонить.
Бессонов схватил со стола лист бумаги, карандаш и записал цифры, которые ему продиктовали.
— Отключился… — озадаченно ответил он и быстро пояснил: — Звонил мужчина, голос изменен. Я сейчас наберу номер, который он дал.
И включил громкую связь, чтобы все присутствующие могли слышать разговор. Как только трубку сняли, раздался все тот же тусклый голос:
— Изотов? Так вот, насчет вашей племянницы…
Верните ожерелье, и мы ее отпустим. Положите ожерелье в камеру хранения на Курском вокзале. Сразу после этого мы сообщим, где оставить ключ. Как только ключ будет у нас, получите девчонку обратно.
— Я согласен, — спокойно ответил Сильвестр. — Только вы должны объяснить, что за ожерелье.
Он обвел глазами присутствующих, проверяя, не замахал ли кто-нибудь руками, показывая, что знает, о чем речь. Все сидели с одинаково каменными лицами, а Леонид Николаевич так и вообще почти сполз на пол со своего кресла. Виду него был ужасный, и Майя подумала, что придется вызывать врачей.
— Не финтите там, — сказал голос. В нем чувствовалось явное раздражение. — Белое золото, бриллианты с изумрудами. И не говорите, будто девчонка не хвасталась. Значит, теперь дело за вами. Езжайте на вокзал, там за вами проследят. И не вздумайте ментов позвать, останетесь сиротой на старости лет.
Короткие гудки возвестили о том, что разговор окончен.
— Мы можем узнать, откуда звонили? — спросил Сильвестр, повернувшись к Майе.
Та еще только открывала рот, а Костя Чихачев уже бросился в бой:
— Я могу. Сейчас позвоню одному знакомому хакеру.
Пока он звонил, все столпились вокруг Леонида Николаевича.
— Этого не может быть, — бормотал он, дергая себя за волосы. — Это невозможно, невозможно! Я должен сейчас же позвонить… Мне нужно позвонить…
Куда вы будете звонить? — мрачно спросила Шура. — Доверьтесь Сильвестру Семеновичу, он знает, что делает.
— Я должен позвонить… Герману, — выдавил Леонид Николаевич.
Ему сначала накапали валерьянки, потом принесли чаю с лимоном. Он связался с шурином, и тот пообещал, что приедет немедленно. К тому времени, как он появился, Косте уже удалось выяснить, откуда звонили похитители.
— Телефон установлен в доме сорок два по Второй Сельской улице.
— Номера квартиры нет? — уточнил Герман, расхаживавший от окна
— Это на юге Москвы, самая-самая окраина, — пояснил Костя, листая атлас города, который он нашел на стеллаже. — Вероятно, там частные дома, — предположил он.
— Ехать долго будем, — Герман на глаз прикинул расстояние. — И хорошо бы в пробку не попасть.
— Я уже готова, — возвестила Шура.
Она стояла, наклонив корпус вперед и хмурясь, как будто собиралась лезть на стену феодального замка, вполне отдавая себе отчет в том, что сверху на нее будут лить кипящую смолу и сбрасывать валуны.
— Подождите! — осадил их Сильвестр. — Мы, разумеется, поедем, только врядли кого-нибудь схватим. Раз бандиты дали нам свои координаты, значит, были уверены в собственной неуязвимости.
— Чего ждать? — рассердился Костя. Лицо у него заострилось, глаза пылали, на щеках го рели два малиновых пятна. — Чего мы будем здесь сидеть? Так с ума можно сойти.
— А если в милицию сообщить? — с сомнением спросила Шура.
— Нет! — взвился Леонид Николаевич. — Они же сказали — в милицию нельзя. А то Антонину убьют… Нельзя в милицию! Я не хочу. Я вам не разрешаю!
Сильвестр подошел к двери, ведущей в коридор, и загородил собой выход. Руки он сложил на груди и сразу стал похож на киношного шерифа времен сухого закона, который один решил выступить против банды головорезов.
— Я сказал — подождите.
Он не повышал голос, но все, кто находился в комнате, немедленно замолчали и уставились на него. Даже не на шутку распсиховавшийся Костя.
— Мы должны понять, о каком ожерелье идет речь. Есть ли хоть какой-то шанс, что оно находится в квартире? Кто-нибудь что-нибудь слышал о бриллиантах с изумрудами?
— Никто ничего не слышал, — ответил за всех Герман. — Знай кто-то об ожерелье, уже давно сказал бы.
Тогда Сильвестр повернулся к Шуре:
— Тоня не упоминала о свадебном подарке? Обычно девушки делятся друг с другом разными секретами.
— Не-а, — помотала головой и мрачно сострила: — Фофанов мог подарить ей разве что кухонный комбайн.
— Может быть, у Тони был кто-то еще… хм… кроме Фофанова? Девушка она красивая, современная…
— Да вы что себе такое позволяете? — крикнул Костя, подступив к Сильвестру вплотную и развернув плечи, чтобы показать свою силу и решительность.
«Только драки нам тут не хватает», — подумала Майя. Раньше она бы испугалась за Сильвестра, но сейчас, зная его прошлое, даже не дрогнула. Полков ник в отставке! Это дорогого стоит.
Словно в подтверждение ее мыслей босс ухватил Костю за плечо и одним резким движением рванул на себя. Тот влетел в коридор, а Сильвестр развернулся и очутился с ним лицом к лицу.
— Вот что, парень, — сказал он так, чтобы их никто не слышал, — у меня не десять рук и всего одна голова. Ты должен мне помочь. Нужно немедленно поехать в Ильменское и отыскать там старожилов, которые помнят балерину Лару Попкову, ее мужа-дипломата и их дочь Тоню.