Банда - 2
Шрифт:
– И тут вы увидели этих людей, - Дубовик прервал слишком уж подробный рассказ потерпевшего и направил его слова в нужное русло.
– Да. Увидел, - Николай Петрович замолчал, ожидая следующих вопросов.
– И что?
– Ну что... Потолкались они, походили... Я подумал вначале - ждут кого-то... Люди, как люди... У меня и мысли не возникло, что они собираются машину угнать... А оно вона что вышло.
– Дальше... Что было дальше?
– Вижу, что один из них, маленький такой, вроде как парнишка с виду, еще в школу ходит... Старшеклассник, вроде... Так вот, подходит он к моей красавице...
– К кому подходит?
– уточнил Дубовик.
– Ну, к "девятке"...
– Это потрясающе!
– вмешался в разговор Пафнутьев.
– Скажите, малыш, который дверь открыл... Он что, один был?
– Нет, - воскликнул старик.
– В том-то и дело. Только дверь открылась, возникают еще двое... Малыш влез в машину, второй сел за руль, третий уже дергает заднюю дверцу... Изнутри ему уж кнопку поддернули...
– А вы?
– Я, конечно, в крик! А что мне было делать? Сбежать вниз с пятого этажа без лифта в моем возрасте... Да еще пересечь двор, это метров пятьдесят... Добраться до машины... Они к этому времени будут уже в другом конце города.
– Значит, вы остались на балконе и продолжали кричать?
– Да. Продолжал кричать, - подтвердил Николай Петрович с некоторой обидой в голосе. Что-то, видимо, не понравилось ему в том, как поставил вопрос Пафнутьев.
– И тут вижу - идет Степан с дочкой. Степан!
– кричу я ему.
– Смотри!
– Степан - это кто?
– спросил Дубовик.
– Сосед. Прекрасный человек! Живет в первом подъезде! Простите.., жил. Похоронили вчера...
– старик замолчал снова, видимо, перенесясь в печальные события, и Пафнутьев вдруг увидел, что тот попросту не может продолжать слезы навернулись на его глаза и безутешно падали вниз. Старик начал суматошно искать носовой платок, нашел его в каком-то кармане уже в виде мокрого комка и принялся промокать глаза.
– Простите, не могу... Как вспомню... Не могу.. Степан с дочкой шел... Дочке пять лет... Выросла на наших глазах... Когда они с женой вместе шли куда-то, Оленьку у нас оставляли... Его жена позвала их ужинать.. Сам слышал - вышла на балкон, какое-то время смотрела на отца с дочкой, как прощалась, ей-Богу... Потом позвала... И Степан направился домой. Позвал Оленьку, она тут же подбежала... Послушный ребенок... И они пошли к дому. Оленька что-то рассказывала ему, он смеялся, подбросил ее, снова на землю поставил, сейчас, говорит, маме расскажем... Рассказали, - старик помолчал, глядя мокрыми глазами в окно. Потом спохватившись, посмотрел на Дубовика, на Пафнутьева - он, похоже, не мог вспомнить - давно ли сидит, давно ли вот так молчит.
– Что было дальше, - осторожно напомнил Пафнутьев.
– Черт меня дернул крикнуть Степану... Дескать, смотри, в машину в мою кто-то лезет... Гори она синим огнем, пропади она пропадом... Говорят покупай, покупай, а то деньги все равно в труху превратятся... Купил. Не столь для езды, сколько деньги спасал... Спас, называется. Ни денег, ни машины, ни Степана...
Пафнутьев сидел опустив голову и внимательно рассматривал собственные ладони. Он не мог перебить старика и попросту ждал, когда тот снова выйдет на тропу связных показаний. Впрочем, и эти вот его причитания тоже имели смысл - они давали представление о том, что произошло, правда, несколько с другой стороны. Хотел было задать вопрос Дубовик, но Пафнутьев остановил его - пусть, мол, выплачется. Кто-то заглянул в дверь. Дубовик
Наконец, старик взял себя в руки, резко, насухо вытер глаза рукавом, поднял голову.
– Простите, - сказал он.
– Который день плачу и не могу остановиться. Как вспомню Степана, как вспомню Оленьку... Так реву. Баба бабой...
– Итак, вы крикнули с балкона Степану, что, дескать, в вашу машину лезут чужие люди, - проговорил Дубовик.
– Что произошло дальше?
– Ну что... Оставил он Оленьку на дорожке, а сам бросился к машине... Выволок из-за руля этого длинного, рыжего... Просто захватил его за шиворот и выволок, как кутенка... Он же здоровый мужик был, наш Степан... Во дворе ребята соревновались... Знаете, локти ставят на стол, ладонь в ладонь и кто кого положит. Так вот, Степан всех укладывал, и левой рукой, и правой. Знал, что сильнее других, потому и вмешался... Он бы и с этими без труда расправился, если бы не черный - Какой черный?
– негромко, как бы между прочим спросил Пафнутьев, опасаясь вспугнуть воспоминания старика.
– Ну, выскочил черный...
– Откуда выскочил? Из машины?
– Нет, в машине были только трое... Длинноволосый, потом малыш и еще один...
– А черный откуда взялся?
– Черт его знает! Я видел этих троих - Малыш, рыжий и еще один... В зеленых штанах. Знаете, модно сейчас короткую стрижку делать... Вроде, как спортсмен. Раньше мы такую стрижку называли "под польку". Впереди небольшой чубчик, а сзади все выстрижено... Прическа для людей не очень образованных - шахтеры так стриглись, шофера, - шелупонь приблатненная...
– А черный?
– напомнил Пафнутьев.
– Да, черный, - повторил старик и снова замолчал, унесясь в тот вечер, в те трагические события.
– Выскочил черный... Вроде как из кустов?
– он не столько утверждал, сколько спрашивал, словно ожидая, что Пафнутьев подтвердит его догадку.
– Может, он и раньше там прятался... А?
– Значит, их было четверо?
– спросил Дубовик.
– Четверо?
– " - удивился старик и замолчал.
– Погодите, надо подумать...
– увидев в руках несуразный комок носового платка, он с недоумением посмотрел на него и сунул в карман.
– Знаете, получается, что четверо. Эти трое возникли вначале, потом появился четвертый... Черный.
– А почему вы называете его черным?
– спросил Пафнутьев.
– Даже не знаю...
– Ну, а все-таки!
– продолжал настаивать Пафнутьев, дав знак Дубовику воздержаться от вопросов.
– Знаете, мне показалось, что он весь в черном... И штаны, - и куртка... Сейчас модно такие куртки носить... Вроде, как шик, вроде, как моложе кажешься...
– Кожаная куртка?
– На расстоянии трудно наверняка определить... Но не исключено... Скорее всего кожаная, - уже тверже сказал старик, почесав и взлохматив густые седые волосы.
– Такие ребята не будут носить куртки из клеенки, из заменителей. Это для них вроде, как позорно.
– Тоже верно, - согласился Пафнутьев.
– А этот черный... Высокий? Низкий?
– Высокий?
– переспросил старик.
– Нет, он был ниже Степана. Чуть ли не на голову ниже.
– А прическа?
– Не помню... Но был он без головного убора... Это точно. И волосы у него черные.
– Вы видели, как он ударил Степана ножом?
– Знаете, самого удара не видел. Помню только, что этот черный вроде как на секунду приник к Степану сзади... И тут же отпрянул в сторону. Просто отпрыгнул... А когда Степан упал... Черный подошел к нему и вытер об него свой нож, - на глаза старика опять навернулись слезы.
– Представляете, каким зверем надо быть, каким...