Банда - 4
Шрифт:
– Входите.
И он вошел, проследовав вслед за женщиной в комнату.
– Вы, наверное, от Нади? Это она вас прислала?
– Можно и так сказать,- Андрей мучительно пытался найти нужные слова, но женщина поняла свою ошибку и насторожилась.
– Вы кто?
– Меня зовут Андрей,- он улыбнулся, почти как в прежние годы, смущенно и доверчиво. Надо же, улыбка подействовала. Значит, что-то в нем осталось живого, значит, не все еще вымерло в нем.
– Не сразу, но я догадалась, что вы из других...- она помялась.- Вы немного не такой.
– Обычно приходят другие?
–
– женщина улыбнулась, пытаясь смягчить жесткость своего вопроса. Она была светлой, с гладкими короткими волосами, смотрела чуть исподлобья, может быть потому, что была слегка сутуловата. Впрочем, сутуловатость ее была скорее не в фигуре, а от незначительности в жизни, это тоже придавливает.
– Я ищу Надю,- сказал Андрей.
– Вы ее друг?
– Честно говоря, я хотел бы стать ее другом... Мы познакомились как-то... Совсем недавно... Она показала этот дом, но как-то невнятно, дескать, вот мой дом...
– Она здесь не живет,- сказала женщина, и Андрей похвалил себя за осторожность - он ведь не сказал, что Надя здесь живет, нашел какие-то обходные слова.
– Я поспрашивал соседей, они мне и посоветовали заглянуть к вам.
– Ко мне?!
– Да, женщина одна направила к вам. Зайдите, говорит, в семьдесят первую квартиру.
– Не представляю даже, кто мог вам такое сказать?
– она с явной подозрительностью посмотрела на Андрея.
– Она назвала себя колдуньей и предложила даже приворожить кого-нибудь, если, конечно, мне очень нужно. Причем, согласилась плату взять натурой...
– A!
– рассмеялась женщина облегченно - ее сомнения разрешились легко и просто.- Рыжая-кудлатая?
– спросила она, хохоча.
– Точно!
– кивнул Андрей.- Я еще подумал, что, если мне совсем тяжко будет, пусть приворожит...
– Она приворожит! Она вам такое приворожит, что ни один священник никакими молитвами не поможет. Мы обходим ее десятой дорогой.
– Она и в самом деле что-то может?
– Знаете, может,- женщина быстро взглянула на Андрея: не смеется ли он над ней.- Как-то вышла утром на работу, встречаю ее во дворе. Зыркнула на меня и прошла мимо. Потом окликает... Подхожу, она и говорит... Не ходи, говорит, сегодня никуда. Отсиди дома. Беда над тобой кружит. Закройся, говорит, на все замки, выключи телефон и сиди.
– И вы послушались?
– Конечно, нет! Но в троллейбусе у меня сумочку срезали. Денег там не было, а вот серебряные серьги, кольцо, кулон... Все ахнулось. Да вы садитесь! спохватилась женщина и указала Андрею на диван.- Пришла на работу, а у нас секретарша заболела... Начальник велел отпечатать какой-то документ, а я не там запятую поставила. А запятая очень принципиальной оказалась - в десять раз завысила какие-то показатели. Схлопотала выговор. Пришла домой, а квартира водой залита. У нас воду отключали, а я оставила кран открытым. Такие дела.
– Простите, как вас зовут?
– спросил Андрей.
– Света. Хорошее имя?
– во взгляде, в голосе, во всем поведении хозяйки Андрей ощущал беззащитность, она как бы постоянно хотела получить подтверждение, что правильно говорит, правильно себя ведет, что в ней самой нет ничего смешного.
– Хорошее,- кивнул Андрей.- У меня,
– Девушка ушла?
– сочувствующе улыбнулась Света.
– Ушла.
– Вернется,- успокоила женщина.
– Не вернется. Погибла.
– Ой, простите, ради Бога!
– она прижала ладони к груди.- Я такая дура! Не обижайтесь, ладно?
– Не буду,- улыбнулся Андрей и вдруг остро и явственно почувствовал, что лучшего момента не подвернется.- Вы дадите мне хотя бы телефон Нади?
– Конечно,- засуетилась Света.- Вам домашний или служебный?
– Да любой... Дайте оба, где-нибудь да найду.
И Света простодушно набросала на клочке подвернувшейся газеты два номера телефона. Андрей взял, всмотрелся в них, убедился, что все цифры внятны, и, сложив клочок бумаги пополам, сунул его в карман.
– Может быть, отсюда и позвоните?
– предложила Света.- Она в "Фокусе" работает, здесь недалеко.
– Что вы!
– испугался Андрей.- Да я два часа буду собираться, вокруг телефона ходить и думать, чего сказать... Спасибо,- сказал он, поднимаясь.- Раз уж так получилось, раз уж мы и про колдовство поговорили, и про чудеса всякие... Дайте мне и свой телефон, чего не случается, скоро Восьмое марта... Поздравлю.
– Поздравьте,- и Света набросала на той же газете свой номер. Она замялась, и Андрей понял причину - все складывалось так, что и он должен был оставить свой номер, но не мог он этого делать, а давать ложный не решился, это было бы уже слишком.
– Обязательно позвоню,- заверил он уже из коридора.- Проверьте краны! Вдруг опять открыты.
– Уже ученая!
– улыбнулась Света.- Всего доброго,- и она закрыла за ним дверь. Услышав скрип засова, Андрей усмехнулся про себя - чего стоит такая осторожность, если хозяйка открывает дверь по первому же звонку.
Выйдя из подъезда, Андрей поторопился подальше уйти от этого чреватого дома, где так быстро и
разнообразно мрут старики, где на лестницах люди охотятся друг на друга с отточенными кинжалами, где живут колдуньи, предупреждающие людей о троллейбусных кражах, но не в состоянии предвидеть смертоубийство, где дочки работают на тех самых фирмах, сотрудников которых убивают их отцы, а в холодильнике лежат мерзлые руки мертвецов, которые тянутся к живым и, самое страшное, дотягиваются, все-таки дотягиваются.
***
Пафнутьев давно заметил странную закономерность, с которой он сталкивался при каждом расследовании - до какого-то момента дело, кажется, топчется на месте, добытые сведения не связываются, не соединяются в одну картину, свидетели поют каждый на свой голос, ни в чем не подтверждая друг друга, а документы, которые удается добыть чуть ли не рискуя жизнью, выглядят совершенно чужими и ненужными. Помня об этом, Пафнутьев терпел, стараясь не делать поспешных выводов. Он знал, что будет невинный телефонный звонок или придет по почте пустая, вроде, бумажка, брякнет новое словечко свидетель - и все соединится, свяжется в единый узел, из которого нельзя будет выдернуть ни единой нитки. А до этого момента надо просто работать, посылать запросы, звонить, допрашивать, совать свой нос во все дыры, куда он только может протиснуться. И воздается.