Банда Мило

Кинг Дэнни

— Может, все-таки некоторых отпустите? Женщин, например. Обычно так и поступают в подобных ситуациях; — убеждал меня инспектор.

— Я смотрел те же фильмы, что и ты, приятель, и прекрасно видел, чем все заканчивается. Если не возражаете, я сделаю так, как считаю нужным. Чем больше у меня там людей, тем меньше вероятность того, что вы решите взять нас штурмом. Лучшее получает тот, кто умеет ждать.

— Ладно, только постарайся сделать так, чтобы мы ждали недолго, Даррен. Чем дольше вы там пробудете, тем больше сложностей у вас возникнет, когда вы решите выйти.

Мы

согласились на временное перемирие, чтобы дать нам время разоружиться и утрясти все вопросы с парнями, а также наладили телефонную связь со столовой, чтобы иметь возможность связаться с ними, когда мы придем к какому-то решению. Я развернулся, чтобы вернуться в магазин, как вдруг инспектор схватил Гуди за руку и заявил, что задержит его на время.

— Вам совершенно не обязательно возвращаться туда обоим. Он останется здесь, с нами. Это все упростит.

— Вы уже подрываете наше доверие. Вы не понимаете, что я не могу вернуться туда один. В этом случае парни просто не захотят меня слушать. Подумают, что я его сдал и планирую сделать то же и со всеми остальными. Если мы хотим убедить их сложить оружие, мы должны вернуться туда вдвоем. Господи, неужели не ясно?

Инспектор и Уизл окинули меня подозрительным взглядом.

— К тому же мистер В должен сдаться добровольно. Мы ведь так договаривались. А получается, что вы его задержали. Это наверняка будет использовано против него. Да бросьте вы. Куда мы денемся? Вы ведь оцепили весь район.

В конце концов инспектор отпустил Гуди, и мы удалились обратно в магазин.

— Ты обратил внимание, что он не сказал «даже не четверть»? — подметил мой друг.

— А чего ты ожидал, что тебе вручат Нобелевскую премию мира?

— Что мы скажем остальным? Как будем убеждать их сдаться?

— А мы не будем, — бросил я.

— Не будем? Но ведь ты сказал…

— Я тебя умоляю. Ты ведь не поверил во всю ту чушь, которой мы перекидывались друг с другом? Нет уж, мать их. Мне тут больше нравится, — проговорил я и перешагнул порог «Мегаэконома», ставшего для нас убежищем.

19. Наши пятнадцать минут

Разве не поразительно? Гуди месяц за месяцем зудит, уговаривая меня пойти на дело, потом при первых же признаках опасности полностью меняет курс и зудит теперь, уговаривая меня сдаться. Да что такое с парнем?

— Но ты ведь пообещал им, что мы сдадимся! — тараторил он и еще много чего добавил к этим словам.

Хренов Гуди! Он слишком много времени провел в армии и не мог даже допустить мысли о том, чтобы не подчиниться воле того, у кого на плечах погоны. Пока все шло гладко, мы разыгрывали тут сценарий фильма «Миссия невыполнима» или какого-нибудь вестерна про ковбоев и индейцев, а как только в поле зрения появилось лицо, облеченное властью, и отдало приказ признать свое поражение, Гуди со словами: «Так точно, сэр» беспрекословно готов его выполнить.

Хоть я и соврал инспектору, но почему-то верил, что он не отступит от своих слов и не станет нас штурмовать (по крайней мере в течение следующего часа). В конечном счете, если дойдет до кровопролития, нам нечего терять,

кроме собственных жизней. Он же может сразу распрощаться с карьерой и пенсией. Я выждал десять минут, чтобы приказ облетел всех его подчиненных, после чего воспользовался возможностью и собрал всех своих парней на лестнице прямо напротив столовой, чтобы выслушать все возникшие у них идеи относительно того, как унести отсюда наши задницы.

Норрис так и не оставил мысли убедить подстреленную нами девушку не выдвигать против нас обвинения, предлагал также переговорить с администрацией супермаркета и поглядеть, что они скажут, и еще выдвигал кучу идей, ни одна из которых не имела смысла. Джеко смирился с судьбой и теперь старался выкурить как можно больше своей любимой «дури», прежде чем ее отнимут у него навсегда (он даже пытался найти презервативы, чтобы проглотить столько, сколько сможет в него влезть).

Боб все еще сокрушался из-за того, что я не дал ему «прихватить с собой пару этих свиней»» А у меня то и дело возникало чувство, что он меня по запарке пристрелит. Поэтому старался сохранять дистанцию между нами не менее десяти футов. Оказалось, десять футов — не такая и сложная задача, потому что Боб каждые несколько футов натыкался на различные предметы. Думаю, из-за того, что я повредил ему барабанную перепонку, парень не мог удержать равновесие. Парки постоянно твердил: «Давайте что-нибудь придумаем. Надо выбираться отсюда на хрен», а Джимбо осмотрительно уклонялся от обсуждения.

Что касается Патси, думаю, он давно свалил. Не отвечал на мои звонки, так что либо он уже на пути в аэропорт, либо под арестом. Тем не менее я не оставлял попыток дозвониться до него, поскольку Патси был нашим проблеском надежды, хотя и не слишком на это рассчитывал.

— Мило. Ты ведь сам слышал, что он сказал: чем дольше мы тут просидим, тем хуже нам придется в конечном итоге, — отметил Гуди. — Давайте покончим с этим и сложим оружие. Все равно, кроме тюряги, нам ничего не светит. Так к чему сопротивляться?

— А нам точно не влепят больше десяти? — спросил Норрис.

— Ага. Меньше трети, но не меньше четверти. Получается лет шесть, — на пальцах подсчитал Гуди.

— А может, и не придется трубить все шесть? Сейчас сидят по полсрока, а потом выпускают условно-досрочно. Скорее всего отсидим мы года три с половиной.

Или вообще только три, — с надеждой в голосе произнес Норрис.

— Три года! Мать твою! — стонал Боб.

— Не так плохо… думаю, — не слишком-то искренне высказался Джимбо.

— Ага. Могло бы быть и хуже, — согласился Гуди.

— А знаете, что думаю я? Я полагаю, что мы получим по двадцатке. Даже при хорошем адвокате, добром судье и суде присяжных, состоящем из грабителей банков и наших мамочек, мы все равно получим по двадцать лет тюрьмы. И это — самый минимум. И оттрубим мы уж точно не меньше двенадцати. Вот что думаю я. И знаю наверняка. Так что можете сколько угодно обманываться, реальность я вам обржювал.

Парням не понравились мои слова, да и мне говорить их было не более приятно. Но я по крайней мере не забивал себе голову дерьмовыми надеждами.