Банда во временное пользование
Шрифт:
— Давайте вашу запись.
Владимир Геннадьевич в который раз за сегодняшний день вынул CD-плейер и наушники.
— Плейер не нужен, — отмахнулся Алик. — Компакт-диск только.
Лжегазетчик вынул компакт-диск. Алик некоторое время подержал его в руках, а потом обратился к своему напарнику:
— Паш, ткни его в проигрыватель.
Паша обменялся с Аликом взглядами и определил компакт-диск в CD-плейер. Плейер послушно слизнул диск, автоматически его просканировал и включил на воспроизведение.
Слушание музыки происходило в молчании. Лишь изредка Паша двигал какие-то рычажки на микшерном пульте
— Видите ли, — в который раз стал тот пересказывать свою легенду, — я работаю в одной молодежной газете. Пару месяцев назад мы проводили музыкальный конкурс, получили много фонограмм, но жюри понравилась именно эта. Но, к сожалению, адрес, который был на упаковке бандероли, и письмо потерялись. И вот теперь ездим по студиям больше месяца и выясняем: может быть, кто-нибудь знает, кто и где это записывал.
Алик и Паша сразу заподозрили неладное. Во-первых, обо всех конкурсах, которые проводила газета, где якобы работал неизвестный посетитель, они знали. Не проводила газета «пару месяцев назад» никаких конкурсов! Да и песню не могло жюри слушать в минувший месяц. Ее авторам Алик лично выдавал микрофон несколько дней назад!
— Кто записывал, — Алик откинулся на спинку кресла и принялся напускать тумана, — это сказать трудно. Фирменная звукорежиссура — явление довольно редкое. Если бы тут на записи Майкл Джексон был бы или, скажем, «Пинк Флойд», тогда бы я мог предположить, что тут Куинси Джонс причастен или Фил Спектор. А так могу сказать только одно, — осторожно подбирал он слова, — записывали это явно не на студии, а дома. К тому же запись носит «компьютерный характер». Здесь работали с сэмплами.
— С сэмплами? — удивился Владимир Геннадьевич.
— Ну да, я имею в виду с «неживыми инструментами». Если вы прислушаетесь, то заметите, что скрипки здесь «неживые». У настоящей скрипки, записанной с микрофона, звук тянется и затухает еще некоторое время, когда нота уже отзвучала, а здесь же на записи эта нота обрывается. Так бывает, когда играют на сэмплированной скрипке. То есть сначала записывают по ноте настоящую скрипку, потом воспроизводят эти мини-записи — сэмплы с помощью клавишного инструмента, подсоединенного к компьютеру. С одной стороны, скрипка вроде бы живая, а как на живой на ней не сыграешь. То же самое и с гитарой. Вроде бы если просто дергать за струны, то сэмплированная гитара будет звучать почти как настоящая, а вот когда дело доходит до каких-то специальных приемов — подтяжки струн или чего-нибудь в этом роде, так сразу все становится ясно. Но живую гитару, а тем более скрипку в домашних условиях записать трудно, поэтому музыканты обычно и пользуются сэмплами.
— А где берут эти сэмплы? — осторожно поинтересовался Владимир Геннадьевич.
— С компакт-дисков, естественно, — показал рукой в сторону стеллажа Алик. — А компакт-диски продаются на рынках. Естественно, нормальная стоимость такого диска — не один десяток долларов.
— Но когда за дело берутся пираты, то тут музыканты радуются ба-альшой экономии, — мрачно закончил фразу Паша.
— Значит, — нахмурился лжегазетчик, — по характеру звучания ни автора, ни студии вы определить не можете?
— Нет, не можем, — согласился с ним Алик. — Могу
«Ну и ну, — невесело раздумывал над сложившейся ситуацией Владимир Геннадьевич, вышагивая по улице к ближайшей станции метро «Савеловская». — С какой стороны ни подступись, круг подозреваемых слишком широк. Это может быть любой московский подросток, который пользуется не «Макинтошем», a IBM, ходит на музыкальные барахолки и скупает пиратские компакт-диски с сэмплами. Похоже, — сделал он наконец для себя вывод, которым, правда, не хотел ни с кем делиться, — если эти подростки не выйдут на связь сами, мы их никогда не найдем».
ТАКТ 23 Один мозг хорошо, а три — лучше. Первый и последний козырь
Подростки» в это время как раз и обсуждали, как им выйти «на связь». Но для этого необходимо было как следует обсудить все стадии операции и запастись необходимым инструментом. Как только Мишка после последнего глотка обещанного чая рассказал о своей задумке, Валерка и Катя ошарашенно переглянулись.
— Ну, Мишка, ты даешь! — восхищенно посмотрела на него Катя.
— Да, брат! — поскреб от избытка эмоций себе лоб Валерка. — Долго думал небось?
— Что ты! — отшутился Мишка. — Как «Утро стрелецкой казни» увидал, так понял, что с нами хозяева компьютера могут сделать, — и сразу оно все быстренько и придумалось.
— Ну что ж, — глянул Валерка на часы, — может, мне еще сегодня кое-что прикупить? Да и на Курский вокзал еще смотаться? Что, сразу все не мог рассказать? Не пришлось бы туда-сюда ездить.
— Так, во-первых, я не был уверен, что все так гладко придумалось, — принялся оправдываться Мишка. — Один мозг, как говорится, хорошо, а три, — посмотрел он на товарищей, — куда как лучше. И если ваших два дополнительных мозга в той операции, которую я придумал, изъянов не видят, значит, действительно риск провала стремится к нулю. А во-вторых, надо дождаться, пока тот рабочий, с которым я разговаривал, смену сдаст и оттуда слиняет.
— Да, это разумно, — согласился Валерка. — Тогда для экономии времени давайте разделимся. Я отправлюсь за покупками, а вы с Катей, — сделал Валерка благородный жест, — пойдете на Курский вокзал. Причем я бы посоветовал, чтобы делами там занималась Катя. Мы-то с тобой, Мишка, примелькались, а вот о существовании Кати наши противники знают только по фонограмме.
— Нет, — тут же поправил его друг. — Катя у нас завтра сидит в засаде. Это будет, так сказать, наш последний козырь.
— Первый и последний козырь, — поправил его Валерка.
ТАКТ 24 Засада
На следующее утро Владимир Геннадьевич серьезно подумывал о том, как эвакуировать семью и куда подаваться в бега. Он использовал все каналы для того, чтобы найти авторов неизвестной фонограммы. Либо судьба не благоволила к Организации, либо подростки, заварившие эту кашу, были не по годам умны, но ниточки, которые вроде бы и вели к ним, на самом деле не приводили никуда. Очередной звонок от директора Организации Алексея Георгиевича инженер Владимир Геннадьевич воспринял как повестку от зубного врача. Однако Алексей Георгиевич на этот раз не был склонен устраивать подчиненным разнос. Он был взволновал и немногословен.