Бандит по особым поручениям
Шрифт:
– Этот брак с «Фабрики звезд», – он кивнул в сторону Соловьяниновой, – в Железнодорожный РОВД, к участковому, который курирует территорию гостиницы «Новосибирск». Составить протокол, оштрафовать и выслать на место работы, то есть – сюда, уведомление, что гражданка Соловьянинова была задержана в гостинице «Новосибирск» за занятие проституцией и приставание к иностранным гражданам мужского пола. И я посмотрю, сколько еще эта оральная шансоньетка тут пропоет…
– Сука!! – вскричала Вика.
– Фамилия участкового уполномоченного –
– Ты не подонок, Метла! Ты хуже, чем подонок!! Ты сука ментовская! Гондон драный!!
– Веди, веди ее, Паша… – спокойно разрешил Роман оперу. – Делай, как я сказал. Кстати, Соловьянинова, поешь ты стремно. За двумя зайцами, знаешь… Нужно что-то одно выбирать, то, к чему больше склонность имеешь…
Вынув сигарету из лежащей перед ним пачки, он закурил и глубоко затянулся. Будь проклята эта работа…
Рома хотел встать легко, как это было все последние годы, но, облокотившись на стол, вдруг почувствовал, что закон гравитации вступил для него в новую фазу. Неведомая сила усаживает его обратно в этот мягкий, обитый кожей стул. Он устал за последнюю неделю больше, чем за весь предыдущий год. Труп Захарки Большого, резня в «Садко», странный тип по фамилии Мартынов, прилетевший из Америки. Это все завязано в какой-то один большой узел, концы которого никак не даются в руки. Странный, словно навязанный разговор с воспоминаниями о детском доме и всем, что было до него. Не пора ли снова в Белокуриху? Найти девочку с молодым «мужем», оттянуться с ней у какой-нибудь тропы к водопою и сбросить всю тяжесть, что сейчас никак не дает подняться?
Не здесь нужно искать, не здесь… Но все равно результат сейчас будет.
– Роман Алексеевич!
Подняв взгляд, Метлицкий увидел перед собой администратора.
– Это переходит всякие границы. Через полтора часа нужно открывать ресторан. В кухне ваши дикари перемешали все, что можно! В зале чудовищный беспорядок, в холодильнике двое амбалов бросают кухонные ножи в висящую оленью тушу, какой-то дознаватель дуршлагом ловит в бассейне карпов! Что происходит, Роман Алексеевич?! Я сейчас же звоню начальнику ГУВД! Это возмутительно!..
Развалившись в кресле, Метлицкий закинул ноги на стол.
– Звони. На мне все давно уже крест поставили. Ты мне жаловался на моих, я тебе что сказал? Ладно, я сказал, поговорю. Начальник ГУВД тебе то же самое скажет. Он на меня с прибором клал, а я – на тебя. Принцип субординации.
Администратор побелел лицом.
– Что происходит?.. Что я должен сделать?!
– Во! – обрадовался Метлицкий так, что даже подскочил. – Наконец-то! Теперь думай быстрее, что ты должен сделать, если хочешь, чтобы ресторан открылся через… – Дернув рукой, он уткнулся взглядом в часы. –
Администратор, холеный сорокалетний мужик, начал ломаться, как обиженная женщина. По-милицейски – гнать дуру. А Метлицкий чувствовал, что у него повышается температура, учащается пульс, одновременно кончается терпение.
– Арнольд Аристархович, а из оленины какие блюда готовят?
– Ну дак… – растерялся администратор. – Отбивная, жаркое… Я сейчас, мигом…
– А котлеты из оленины делают?
– Помилуй господи! Котлеты?! Из оленины?! Это все равно что из черной икры паштет делать. Варварство! Я советую жаркое, Роман Алексеевич.
Метлицкий вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер.
– Песцов, это ты ножи в оленя мечешь? Ты? Тунгу разрубить – и в мясорубку.
Захлопнув крышку телефона, он зевнул и закрыл глаза. Слушать визг администратора с открытыми глазами было неприятно вдвойне. Так он слышал лишь высокий звук, а иначе пришлось бы еще видеть лицо, перекошенное судорогой. Рома открыл глаза лишь раз. Для того чтобы набрать очередной номер.
– Мокрушин! Ты по-прежнему рыбачишь? В бассейн – пакет хлорки!
И снова закрыл глаза. Но вскоре пришлось опять открыть.
– Роман Алексеевич, вы меня губите? – Да.
– Я вспомнил, что происходило в ресторане в тот момент, когда в него вошли Халва с командой. – Администратор передернул узкими, но полными плечами. – Боже, какие они все противные…
– Прошу исключительно суть.
– Гулько… – замялся администратор.
– Я буду нем как могила, – заверил Рома. – Слово офицера. Первый раз, что ли? Арнольд Аристархович, если бы у вас была жена, разговор уже давно бы состоялся…
Тот улыбнулся и отмахнулся рукой.
– Скажете тоже, жена… Так вот…
Через полчаса Метлицкий пошел собирать свою команду.
В автобусе пахло хлоркой и свежим фаршем. Петр Смолин, переевший солянки, икал и, всякий раз зажимая предательски издающий звук рот, терпеливо выслушивал насмешки коллег. Дождавшись, когда машина выйдет на Красный проспект, Мокрушин перебрался поближе к улыбающемуся и глазеющему в окно Метлицкому.
– Ты вот все стыдишь меня, одергиваешь, насмехаешься… А ты посмотри, что я нашел под батареей.
Рома повернул голову и принял на ладонь маленький латунный цилиндр.
– Это незамеченная при осмотре гильза от пистолета, Мокрушин. Поздравляю. Не знаю, что делал бы без тебя. И без этой гильзы.
– Эта гильза не от пистолета, Метлицкий. Это гильза от револьвера.
– Ну и что?
– Сколько могла длиться молниеносная перестрелка между азербайджанцами?
– Секунд семь-восемь.
– Правильно, – согласился дознаватель. – За это время можно расстрелять магазин пистолета или барабан револьвера. Но невозможно заменить магазин или перезарядить револьвер.