Бандитская губерния
Шрифт:
— Не части, я же записываю, — буркнул Песков.
— Извини… Готов? — выждав паузу, спросил Иван Федорович и тут же продолжил: — Глаза большие, немного близко посаженные к носу, что не умаляет ее привлекательности, а, скорее, наоборот. Цвет глаз — карий… Успеваешь?
— Да, — коротко ответил Виталий Викторович.
— Пошли далее… Нос немного вздернут, — на память цитировал слова мадам Перелесковой Воловцов. — Лицо круглое, чистое. Из косметики — только губная помада. В меру. Губы припухлые, возле губ — две жесткие складочки, что указывает, как правильно
— Мантоньерками? — подсказал Песков.
— Да, с ними, — кивнул Иван Федорович.
— Все? — посмотрел на него титулярный советник.
— Вроде все. Да, все.
— Что ж, — произнес, рассуждая сам с собой, Песков. — Это уже немало.
— Надо ее найти, не привлекая внимания дворника, — повторил Воловцов. — А пока… — Он задумался и добавил: — Есть ведь еще женщина, с которой Ефимка имел любовную связь и которая тоже может знать кое-что такое про нашего дворника.
— Точно! — спрятал памятную книжку в карман Песков. — Елена Шилохвостова. Идем сейчас к ней?
— Идем, — согласился Иван Федорович.
Глава 11
У каждого свой крест, или Первое серьезное задание Титана
Молодка Елена Шилохвостова встретила следователей весьма настороженно.
— Чего вы хотели?
— Мы бы хотели поговорить с вами, — сказал Песков. — А где ваш муж?
— На службе, — негромко ответила Елена.
— Он так поздно возвращается? — спросил Воловцов.
— Да, поздно. А что вам от меня надо?
— Мы хотим поговорить с вами о ваших отношениях с дворником Ефимкой, — мягко произнес Виталий Викторович.
— Нет никаких отношений, — отрезала Шилохвостова.
— Но ведь были?
— Нет и не было, — стояла на своем Елена. — Это все наветы…
— Простите, как вас по батюшке? — перебил ее Воловцов.
— Васильевна, — ответила Елена.
— Елена Васильевна, — осторожно начал Иван Федорович. — Нас не столько интересуют ваши отношения с Ефимом Афанасьевичем, сколько ваше мнение о нем. Что-то мы никак не можем его понять…
— А что его понимать, — усмехнулась Шилохвостова. — Молодой кобель, каковых пруд пруди.
— Но что-то все же привлекало вас в нем? — ласково посмотрел на Шилохвостову Воловцов.
— Ну… да… Одно время он мне даже нравился. Но у нас с ним ничего такого не было! — заявила Елена, пряча при этом взор от следователей. — Я женщина замужняя, и честь мужа и свою блюду неукоснительно.
— Понимаете, Елена Васильевна, — Иван Федорович просто лучился доброжелательностью и участием, — мы, следователи, как врачи, нам говорить все можно и даже нужно, поскольку об этом будем знать только мы и никто более. Тайна следствия — это как врачебная тайна, и даже больше.
— Но… я не знаю, чего вам от меня нужно, — уже нерешительно промолвила Шилохвостова.
— Знаете, Елена Васильевна, — улыбнулся Воловцов. — Нам нужна правда… Ну, неужели вы хотите, чтобы господин судебный следователь Песков, — указал он поворотом головы на своего младшего товарища, — приехал за вами с нарядом полиции и повез в участок для снятия показаний? Нам кажется, что все это лишнее по отношению к вам…
Шилохвостова помолчала, глядя то на Воловцова, то на Пескова. Их лица источали такую благожелательность и доброту, что она решилась и слегка охрипшим голосом произнесла:
— Затмение на меня нашло. Бес попутал…
Воловцову очень хотелось спросить, что, может, ее и с пожарным Колькой попутал бес, но он промолчал. Спросил только:
— А как вас попутал этот бес? С чего все началось?
— Муж у меня все время на службе. А у меня — дети… Ефимка на соседнем огороде картошку копал, и я его спросила, наполовину шутя, не может ли он и на моем огороде картошку выкопать? Он ответил: могу, мол. Назавтра он пришел, стал копать. Я его обедом покормила. А потом он… заговорил меня, что ли, и я… прониклась к нему. Он снова пришел: картошки-то у нас много, за день не управиться. Шоколадку мне принес. Он вообще обходительный такой, совсем не как наши мужики. И слова красивые умеет говорить, заслушаешься…
Воловцов и Песков при этих словах понимающе переглянулись, и Иван Федорович произнес:
— А нам показалось, что Ефимка, как бы это вам сказать, не слишком умен, что ли?
— Нет, он не всегда такой, — улыбнулась Шилохвостова. — Он… ласковый.
— Простите, продолжайте, пожалуйста, — вежливо попросил Воловцов.
— А что дальше… — Елена Васильевна слегка зарумянилась. — Дальше — не выдержала я такого обращения. Разомлела и… сдалась. Ну, и началось между нами… — Она замолчала.
— Любовь? — подсказал Иван Федорович.
— Нет, что-то другое… Но меня к нему тянуло. Сильно тянуло. Думать больше ни о чем не могла. Все мысли о нем. Как мы с ним… будем вместе и близко… И что будет дальше…
— Значит, любовь, — констатировал Воловцов.
— Нет, — твердо повторила Шилохвостова. — Это другое…
— Что же было дальше? — спросил Виталий Викторович.
— Дальше? Дальше все прошло. У него…
— Что так? Вы поссорились?
— Нет, — ответила Елена. — У него девица новая появилась. Пигалица эта…
— Что за пигалица? — подался всем корпусом вперед Воловцов.
— Я не знаю, не видела. Мне сказали, что ходит к нему кто-то. — Шилохвостова сделала презрительную гримасу и добавила протяжно: — Ба-арышня какая-то.
— А кто вам это сказал? — спросил Песков.
— Змеюка эта, Перелескова, — процедила сквозь зубы молодка.
— Ясно, — подвел итог беседе Иван Федорович. — Вот и все. Благодарим вас за откровенность.
— Но вы ведь никому не скажете? — просяще посмотрела на него Шилохвостова. — Вы обещали!