Бандитская рулетка
Шрифт:
– А Люда в курсе?
– Пока нет. Но обязательно об этом узнает. Как там говорится: на чужой каравай рот не разевай, – ехидно усмехнулся Воротынцев.
– Она что, ничего не получит?
– Ничего.
– Вообще ничего?
– Роза, давай не будем, – поморщился Леня. – Некрасиво получается, земля еще не остыла, а мы уже наследство делим…
Кирилл обомлел от такой наглости. Воротынцев же сам разговор о наследстве завел, о том, как он изменил завещание Якова Алексеевича, а крайней осталась Роза. А она ведь за молодую жену отца переживала,
Леня отодвинул в сторону телохранителя, который открыл для него дверь «Майбаха», сам помог Розе сесть в машину, а Кириллу показал на другой автомобиль.
Но на тризне в ресторане посадил его за свой столик. Жену отца, которая появилась чуть позже, к себе не позвал. Он отказывал ей в праве быть частью своей семьи. Зато Кириллу сделал честь.
Первое время Леня вел себя тихо – молча принимал соболезнования, скупо отвечал на хвалебные речи в честь покойного отца. Но когда народ стал расходиться, расслабился. И церемониал закончился, и поминальная водка язык развязала.
– Мы теперь одна семья, – глянув на Кирилла, сказал он. – Хочешь ты этого или нет, старик, а работать мы будем в одной упряжке.
– Что ты под этим подразумеваешь? – спросила Роза, настороженно глянув на брата.
– Автомат в руки – и на баррикады, врагов мочить, – усмехнулся тот.
– Что, больше некому на баррикады?
– А чего ты так взъерошилась? – засмеялся Леня. – Не надо нервничать, никто никого на баррикады не зовет. И без Кирилла уже со всеми разобрались. От ментов осталось отбиться и все.
– От ментов?
– Ну, шум большой подняли, менты этого не любят.
– Большой шум, – согласилась Роза.
И Кирилл слышал о криминальных разборках. Весь город, что называется, на ушах стоял. Сначала Якова Алексеевича в машины взорвали, потом игра пошла в ворота его врагов. То там кого-то из автомата расстреляют, то там. По федеральным телеканалам информация пришла, из Москвы большое начальство приезжало, какая-то особая следственно-оперативная группа создана.
– Но без этого нельзя. Все должны знать, что с нами связываться нельзя. И братва должна знать, и менты…
– А если тебя посадят?
– Меня?! Я вообще не при делах, – ухмыльнулся Леня.
Он, казалось, упивался своей высокой значимостью. Как же, первый мафиозо на деревне, местный дон Корлеоне… Смешно это или нет, но он смог превратить Гордынск в маленький Чикаго.
– Не дрейфь, сестренка, все будет в лучшем виде. А муж твой со мной работать будет. На передовую ему еще рано, но так я его туда и не толкаю. В бизнесе пока поработает. Мотель он уже освоил, я его на ночной клуб поставлю. Освоит клуб, дальше двинем. Может, он мое место займет. Я буду за отца, он – за меня. Как тебе, Кирилл, такой расклад нравится? А то молчишь, как не родной.
– Ну, клуб так клуб, – пожал плечами Кирилл.
Его устраивала любая работа, которая могла бы позволить ему встречаться с Настей. Последние несколько дней он сидел с женой на даче, под охраной, а Настя осталась в том самом доме,
Кирьяна бояться нечего, ему сейчас не до нее, в бегах он где-то. Гурцула и его ближайшее окружение пустили в распыл, так что можно спокойно браться за работу. И хорошо, если в самое ближайшее время Кирилл возглавит ночной клуб, большего ему и не нужно, лишь бы Настя работала с ним. А Леня обещал.
– Если ты, старик, думаешь, что клуб – это мелочь, то зря, – сказал Воротынцев. – Гурцул отца моего по этому делу убил. Клубы ему наши нужны были, рестораны. Но все это за нами осталось. И мы должны все сохранить и приумножить, в память об отце. Ты меня понимаешь, брат?
– Ну, понимаю, – кивнул Кирилл.
– Тогда давай за отца. И чтобы он нами гордился! – пафосно изрек Леня.
На Кирилла он смотрел как на родного брата и боевого друга, только что-то не верилось в искренность его намерений.
Где-то неподалеку гремит музыка, люди цедят коктейли, двигают телами на танцполе, смотрят, как стриптизерши насилуют шест. Но в кабинете у Кирилла тихо. Только вот не спокойно, здесь тоже жизнь бьет ключом.
На этот раз Леня сдержал слово, поставил Кирилла на «Ультрафиолет». Две недели его учили делу, но со вчерашнего дня он здесь полновластный директор. А сегодня еще и Настя вернулась.
К родителям она ездила, в Астрахань, на побывку. Соскучились они друг по другу страшно, поэтому дали волю своим чувствам.
Кабинет у Кирилла просторный, а за дверью приемная, как это было в мотеле. Только вот секретаршу в штат так и не ввели. Впрочем, Леня сам лично исправил эту ошибку, открыл вакансию, которую и заняла Настя. Теперь она всегда будет под боком. Разве не об этом мечтал Кирилл?
Роза сидит дома, он работает и живет полноценной жизнью. А если вдруг Настя захочет, чтобы он ушел от жены, он сделает это. И плевать на Леню с его семьей…
Настя перевела дух, потянулась за блузкой.
– Если так будет каждый день, – пробормотала она, – то когда-нибудь я умру. От счастья.
– Так будет каждый день. И мы умрем вместе. От старости.
– В один и тот же день?
– Даже не сомневайся.
– Ну, если от старости, то я согласна…
– А от счастья не умирают, – усмехнулся Кирилл, – да и о старости нам еще рано думать.
– Да я и не думаю… Тебе, наверное, уже домой пора? – невесело спросила Настя.
Увы, но рабочий день у него четко регламентирован. Клуб закроется в пять часов утра, но в час ночи Кирилл должен уже быть дома. За него здесь останется дежурный администратор, который отлично знает, как и что делать. И бармены останутся, и официантки, и ночные танцовщицы, и охрана. А вот его личной секретарше здесь нечего делать. Сейчас Кирилл отвезет Настю домой, а потом отправится к себе, в квартиру на проспекте Мира. Осень еще не поздняя, но Роза уже не хочет жить на даче.