Бандитский Петербург
Шрифт:
– Нет, это мои постоянные работники. Хромой-то, кстати, раньше оперным певцом был, пока ему ноги не перебили… Его тут ходить заново учили, от алкоголизма вылечили… А Ваня, который лося подстрелил, он раньше в Питере ночным «шашлычником» работал, знаешь, на улицах стоят такие? Вот и он стоял так, пока однажды «одного человека» собачиной не накормил. Тот шашлык дожевал и за будку по нужде завернул – а там собачья шкура лежит… Теперь вот Ваня здесь…
– А какие работы выполняют должники? Они ведь люди городские, к сельскому труду не привыкшие…
– Простейшие навыки они здесь получают быстро. Уход за скотом, вскапывание грядок – ничего сложного.
– Родные,
– Они, как правило, предупреждают родственников. Перед ними выбор невеликий – либо продавать все имущество, либо поработать здесь.
– Бежать отсюда не пробовали?
– Это невозможно. Отсюда не убежишь.
– А в милицию никто не обращался?
– Мы с этим не сталкивались.
– Ну а каков сам механизм списывания долга? Сколько должник может отработать в месяц?
– Долларов 30-40. Смотря как работает.
– Тридцать-сорок?! А если долг большой, ему что, всю жизнь здесь горбатиться?
– Так и должники-то кто? Спекулянты мелкие, матрешечники, фарца разная… Ты думаешь, у них долги большие? У кого сотня баксов, у кого двести. А те, у кого долги большие, у них всегда можно натурой долг взять. Да и зачем же бизнесмена от бизнеса надолго отрывать? Он перестанет бизнесменом быть. Другое дело, привезти его сюда для краткосрочной изоляции, так у нас для этого своя темница есть, тюрьма подземная, зинданчик. Пойдем покажу…
Карабас откинул люк в полу – вниз уходила деревянная лестница.
– Залезай, посмотри…
Я начал спускаться. Погреб был довольно глубоким, по крайней мере я мог в нем выпрямиться, не боясь удариться головой. Оглядеться не успел – Карабас захлопнул люк, и я остался в полной темноте. Стало как-то холодно и, если честно, страшно. В голову полезли разные нехорошие мысли. Но я успокаивал себя тем, что, видимо, Карабас решил пошутить. Пошутит и перестанет… Стал ощупывать руками стены погреба. В одном углу наткнулся на деревянный топчан. Провел рукой по стене – звякнул металл. В стену, обшитую досками, была вбита цепь, заканчивающаяся металлическим ошейником…
Люк наверху открылся, и показалось довольное лицо Карабаса.
– Ну как, проникся?
– Проникся… А где же сами должники-то? Сейчас есть кто-нибудь?
Карабас огорченно вздохнул и развел руками:
– Сейчас, как назло, нет никого. Мы ведь не занимаемся захватом пленников для обслуживания фермы. Люди не всегда бывают должны. У нас – то густо, то пусто. Рекорд был прошлой зимой – десять человек! Теснота была страшная, и экономически невыгодно – их же всех кормить надо… Ничего, скоро новые помещения построим… Пока в стране инфляция, деньги нужно в сельское хозяйство вкладывать. Продукты нужны людям всегда…
Обедали молча, лосятина почему-то не лезла в горло. После еды стали собираться обратно. Минут тридцать Карабас что-то тихо говорил колченогому, а тот подобострастно кивал.
Волкодавы тоже получили свою порцию мяса, они жрали сырую лосятину жадно и быстро, лапы у них до самого брюха были забрызганы кровью…
– Ну что, вижу, не очень тебе моя ферма понравилась? – констатировал Карабас.
– Неужели ты сам не понимаешь… Ведь эти должники, они просто становятся настоящими рабами… Дикость какая-то…
– А Россия пока еще – дикая страна… Да и их никто не заставлял в долги влезать… Эх, Андрей, рабство – это не факт сидения на цепи. Рабство – это состояние души…
Видимо, мои слова задели Карабаса, потому что, садясь в машину, он неожиданно сказал:
– Между прочим,
«Мерседес» тронулся, и Карабас вновь предложил мне лечь поспать. Но сон не шел, несмотря на сытный обед. Через пару часов езды Карабас остановился и предложил мне пересесть за руль – он засыпал. Жена его тоже спала. Глядя на них, мирно спящих, я пытался вызвать в себе какое-то чувство гнева, но почему-то не мог. Вместо гнева ощущалась тоска…
Карабас был прав – не дороги надо ругать у нас, а машины. На скорости 110 километров в час в «мерседесе» не чувствовалось толчков от ухабов и ям, иногда казалось, что машина стоит на месте и мы не удаляемся от «Карабасовского имения». Казалось, что вся наша страна чем-то похожа на ферму Карабаса…
Дожить до рассвета
После ареста Малышева обстановка в «бандитском Петербурге» чрезвычайно накалилась. Бандиты теряли своих людей во внутренних разборках и в продолжавшейся волне арестов. Кое-кто даже пустил слух, что посадки все новых и новых бандитов вызваны тем, что «малышевские» лидеры их сдают. Осенью 1992 г. в бандитской среде Петербурга даже родилась грустная поговорка: «Кого не посадили, – того дострелят». Одновременно с этим Петербург стал объектом пристального внимания ориентированной на воров в законе Москвы. На состоявшемся в марте 1993 г. московско-питерском сходняке москвичи открыто предложили свои услуги для «принятия знамени из ослабевших рук». Выступивший против этой идеи Андрей Берзин по кличке Беда был расстрелян из автомата спустя несколько дней после сходняка – в лучших гангстерских традициях. Москвичи поставили смотрящим по Питеру Кудряша, а его заместителем – Костю-Могилу. Усилившийся натиск воров не принес мира. В 1993 г. были осуществлены покушения чуть ли не на всех видных питерских бандитов. Однако питерский бандитизм выжил и продолжал развиваться, штурмуя все новые и новые высоты. Этому в немалой степени способствовало возвращение в Петербург Владимира Кумарина. В настоящее время уже можно говорить о наличии в городе мощных, структурированных преступных сообществ с коммерческими, экспертными, разведывательными и контрразведывательными службами, с прекрасной материально-технической базой, со своими политиками и рупорами. Схема сообщества упрощенно выглядит так: бригада (5-10 человек), звено (от 2 до 5 бригад), группа (2-5 звеньев), группировка (2-4 группы), сообщество (от 5 и более группировок). Осознают себя реально членами именно сообщества бандиты не ниже уровня звеньевых. Совершенно четко в Петербурге к началу 1994 г. можно было выделить «тамбовско-воркутинское», «азербайджанское», «чеченское» и «малышевское» сообщества.
Известны факты, когда к лидерам сообществ привозили уже не только бизнесменов, но и директоров крупнейших государственных предприятий, а бандиты давали им заказы – а следовательно, работу и рабочие места.
С начала 1993 г. бандитизм стал брать на себя функции регулирования рынка, который мы все вместе пытаемся построить. Установились прочные контакты с зарубежными партнерами в Германии, Венгрии, Польше, США, Италии, Финляндии, Швеции и других странах. Разрабатываются и осуществляются уникальные криминальные операции, не имеющие аналогов в мировой практике, – и мы обязательно попытаемся рассказать об этих операциях…