Бандиты эпохи «демократии»

Файтельберг-Бланк Виктор Рафаилович

Было уже поздно. Темнота неумолимо захватила город в свои объятия. Но вдруг, словно по мановению волшебной палочки, везде зажглись уличные фонари. Освещая путь и разгоняя окружающий мрак, словно маяки показывали путь к порту…

Припарковав свой автомобиль на стоянке Таможенной площади (Вакуленчука), пройдя через проходную и показав пропуск охраннику, напарники отправились на работу. Напрашивается вопрос: кем же работали эти молодые люди, позволяющие себе каждый день ужинать в ресторане и одеваться по последней моде?

Трудились они не первый год в ночную смену. Были, если можно так сказать, санитарами моря. Для того, чтобы иностранные суда не загрязняли своими сбросами акваторию нашего порта, на

их борту устанавливались съемные туалеты финского производства. Это была своеобразная ассенизаторная установка размерами с небольшой контейнер, состоящая из двух отделений. Первое отделение представляло собою ряд сортиров, второе — машинное отделение, здесь располагался огромный резервуар, куда собирались нечистоты. За исправностью этой технической установки наблюдали Нюма и Чапа. Работали они ассенизаторщиками. В их задачу входило обслуживание и ремонт электрооборудования и насосов. А также перегонка экскрементов из резервуара в канализацию или вывоз этих удобрений на поля Одесской области. Но в данный момент один из резервуаров был набит колониальным товаром на 100 тыс. долларов. Югославские моряки еще два дня назад загрузили контрабанду в этот своеобразный трюм. Теперь необходимо было произвести сделку с капитаном и можно считать, что дело в шляпе. Придя на работу, переодевшись в робу и заглянув в путевой лист, «золотари» отметили, что «Загреб» является седьмым судном, которое необходимо обслужить в сегодняшнюю ночь. И поэтому на судно с контрабандой они попали уже под утро.

Братишек Иованович, — капитан «Загреба» не спал. Сон не шел, снились кошмары. Просыпаясь в холодном поту, он нервничал, деньги должны были быть доставлены на борт его судна еще вчера днем. Двое суток он прождал посредника, но тот так и не появился. Возможно, что-то приключилось. Накинув на себя махровый халат, сцепив пальцы за спиной, он непрерывно ходил взад-вперед по каюте, через иллюминатор, поглядывая на трап.

Это был уже немолодой человек, эдакий настоящий морской волк. Контрабандой занимался много лет. На своем корабле, помимо груза, указанного в сопроводительном документе, иногда он перевозил нелегалов из одной страны в другую, оружие, наркотики, — ничем не брезговал. Зарабатывал при этом солидный куш. Но в Советский Союз, помимо перечисленного, контрабандно доставлялись джинсы, стильные вещи, сигареты и коньяки заграничных марок, лекарства и другие товары, которые в других странах были предметами первой необходимости. И поэтому риск минимальный. Так ему думалось поначалу.

Что же теперь делать, если посредник не появится? Ведь одно дело незаметно ночью загрузить товар в цистерну, предварительно упаковав его в целлофановые пакеты. Ну, а извлечь его обратно — это было проблематично. Для этого необходимо разобрать всю установку. Но это было невозможно, поскольку она являлась собственностью Советского государства. Что же придумать? Завтра снова в долгий путь. Ведь впереди Турция, Балканы, Италия, Тунис, Испания, Франция, а Рождество и Новый год экипаж встретит в Англии. Ну а финский туалет, как бы его ни хотелось оставить, обязательно снимут вместе с партией товара. Возможно, придется пожертвовать контрабандой, не нарываться же на международный скандал! Тем более в такое неспокойное для Советского Союза время и когда порт кишит подозрительными людьми в штатском.

Взглянув еще раз в иллюминатор, он испытал облегчение. По сходням на пароход поднимался Нюма, следом за ним Чапа. Ведь договориться с капитаном о приобретении товара, используя несколько ключевых слов, — это мог и Нюма, а вот объяснить ему, что имеется более выгодный и безопасный бизнес, притом на югославском языке, — это совсем другое. Тут требовалось умение Чапы. Ведь помимо того что, Вова Чапа хорошо разбирался в технике и электронике, он был полиглотом. Кроме русского,

знал еще четыре языка: английский, болгарский, польский и югославский. На них он спокойно мог объясняться с иностранцами.

Войдя, в капитанскую каюту, друзья прежде всего огляделись. Комната представляла собою музей. Напротив входа в глубине комнаты располагался диван с кожаными креслами. Перед ним стоял небольшой столик со стеклянной столешницей. Там стояла ваза с фруктами. Стены, декорированные красным деревом, украшенные искусственными цветами, были увешаны различными картинами и гобеленами. В углах каюты на этажерках стояли различные статуэтки из камня, гипса, дерева и пластмассы — памятные сувениры из различных стран мира. Иованович считал себя эстетом и коллекционером.

— Здраво, друже! — поприветствовал капитан вошедших посредников.

— Здраво, кэптан! — ответили они.

Обменявшись фразами о здоровье, они приступили к обсуждению дела.

Нюма сразу взял инициативу на себя, излагая суть решения назревшей проблемы. Для капитана Чапа переводил все на югославский язык. Из рассказанного было ясно, что в связи с трауром КГБ и другие службы ужесточили контроль в городе. Многих арестовали, поэтому денег не достать. Однако есть другой шикарный бизнес. К одному Нюминому знакомому коллекционеру попал подлинник Айвазовского.

Эту картину необходимо переправить за границу Нюминому двоюродному дядюшке, сбежавшему еще во времена Холокоста. Дядя Нюмы — известный коллекционер, проживает в Лондоне. За полотно кисти великого художника он заплатит 100 тыс. фунтов стерлингов наличными. А стерлинг, как известно, дороже доллара. Нюма пошлет дядюшке послание, в котором будет зашифрована информация о переправляемой картине. В Англии судно встретят. А чтобы капитан мог узнать нужного человека, у того будет в руках поздравительная открытка. С этими словами Нюма полез в карман и извлек открытку. С Новым годом! Оторвав уголок картинки, он вручил его капитану, сказав: это пароль. Братишек был авантюристом, и ему очень нравились шпионские романы, а также Бондиана с неподражаемым Шоном Коннерри. Сам Нюма очень любил сериал «Семнадцать мгновений весны», стараясь подражать Штирлицу. Встретились две родственные души, и поэтому договоренность вскоре была достигнута. Ведь, по правде говоря, другого выхода ни у того, ни у другого не было. Но капитан вначале изъявил желание ознакомиться с шедевром. Нюма был согласен, что абсолютно совпадало с первым условием, установленным Митричем. Договорились о встрече в баре «Гамбринус» на пять часов вечера.

После окончания смены посредники обсудили нынешнее положение. Расклад был такой. Для выкупа картины, изготовленной Митричем, требовалось: помимо собранных и одолженных Нюмой денег, еще триста долларов. Это не потому, что картина столько стоила, а потому что столько было нужно художнику. Теперь Нюма считал — должен побеспокоиться об этом приятель. Тем более что вчерашний день Чапа провел у любовницы, а не у торгсина. Вова пытался оправдаться, что люди Чистого крутились возле чекового и он не хотел попадаться им на глаза. Но его доводы были неубедительными. Друг ему не поверил. Он сказал:

— Чапа, как говорил Горбатый, бабы и рестораны доведут тебя до цугундера.

При воспоминании о женщинах болезнь вновь напомнила о себе, легким покалыванием. И тут же возникла мысль о профессоре: а вдруг поддержит финансами? Тем более, что сумма небольшая. Ведь Виктор Рафаилович никогда не отказывал в помощи. Нюма сказал:

— Рекомендую заехать на Госпитальную к нашему общему хорошему знакомому.

На этом разговор прервали. Поблизости находились чужие уши, значит, требовалось контролировать свою речь. Но приятель все понял, так как тоже уважал этого достойного человека. Уже когда они, переодевшись, покидали территорию порта, Нюма сказал: