Бандиты эпохи «демократии»

Файтельберг-Бланк Виктор Рафаилович

— На подоконнике — точно! Она всегда кладет его на подоконник…

— Ну что?

— Готово.

— …и прячет за занавесочку, — Петрович отдернул прикрывавшую окно тряпку и… Прямо напротив окна, под освещающим стоянку фонарем, стоял Сеня, с только что выдранной из «Жигулей» магнитолой. Петрович задернул тряпку.

Надеяться, что он не станет вызывать милицию, было абсолютно бес-по-лез-но.

— Надо шо-то решать, — рассудили ворюги.

* * *

Подслеповатый Петрович успел нащупать на телефоне «О», как вдруг почувствовал удар в спину: «Меня — и моей же лопатой!», — это была его последняя мысль, потому что следующий удар пришелся

уже в голову.

А вот Сеню с Вовиком, что в обычных, не экстремальных условиях было им совсем не свойственно, посетило еще много мыслей. Например, что делать с трупом? Закопать, сжечь, или сбросить куда-нибудь в канаву? На чем вывезти? Конечно же, на машине! Тут их много. Правда, две после манипуляций по вскрыванию дверей приняли непрезентабельный вид, что могло заинтриговать гаишников, поэтому Сеня с Вовиком выбрали для перевозки трупа новенькие «Жигули». Выбили в них стекло и затащили Петровича на заднее сиденье. Черт! — машина не заводилась. Ну что — пришлось вынимать тело и снова тащить. О! Вон «Мерседес» красивый — уж он-то точно заведется. Снова утрамбовали Петровича на заднее сиденье, Вовик сел за руль и… «Мерседес», как и его предшественник, упорно не хотел заводиться. Автомобили словно взбунтовались — как будто скорбили по своему ночному охраннику.

— Смотри, какой-то лох забыл свой грузовик запереть, — это было спасением, и Сеня с Вовиком принялись загружать Петровича в кузов: уложили его, сели перекурить, но тут вдруг труп зашевелился, захрипел и даже попытался почесаться. — Бляха-муха, живой!

— Держи, — Вовик достал из кармана кухонный нож, прихваченный из сторожки, а Сеня ударил им Петровича в шею.

— На этот раз точно готов.

Они переместились в кабину водителя, Вовик сунул ключ в замок зажигания, но не тут-то было: у грузовика сел аккумулятор. Тогда безумная парочка направилась к «Волге». Сеня вытянул из-под волгиного капота аккумулятор, а Вовик приладил его к грузовику. Наконец тронулись.

Трудно сказать, чем были продиктованы их поступки, может, количеством выпитого, но придурки решили, что если оставить машину с Петровичем на территории кооперативной стоянки, находящейся неподалеку, то их никто ни в чем не заподозрит. Вот только не везло им в ту ночь — хоть тресни, а посему, как нетрудно догадаться, со стоянкой тоже обломилось: ворота оказались заперты, охранники упорно отказывались открывать, а вдобавок ко всему Петрович, несмотря на рану в шее, снова зашевелился. Но ребятам-то хотелось домой — есть, спать, а у Вована, вообще, собака была «не гуляна», поэтому они бросили грузовик прямо под воротами и подожгли его. А дальше уже пошла проза: пожарные, прокуратура, милиция…

* * *

Утром Сеня с Вовиком протрезвели и стали вспоминать, что было ночью. В частности, припомнили, что подожженный ими грузовик, встречался им и раньше, причем, не раз. У кого? Где? Ну да — это был грузовик их начальника, того самого «лоха», который забыл закрыть дверцу (он лишь месяц назад взял Сеню с Вовиком подмастерьями в столярный цех, причем, с испытательным сроком). Точно — он еще часто оставлял машину во дворе овощебазы. Вот ребята и не придумали ничего лучше, как, давясь от смеха, набрать его номер и сообщить примерно следующее:

— Значится, это… Тебя ведь все равно кто-то расстроит, так пусть лучше это будем мы. Твоей колымаги на стоянке нет — угнали, наверное.

Когда начальник примчался на стоянку, там уже вовсю шло дознание; владельцы «Волг», «Жигулей» и «Мерседеса» обменивались валидолом и корвалолом, а дворничиха баба Катя убеждала их, что «вот вам крест — конкуренты навели на овощебазу

порчу». Вы только не судите ее слишком строго, не исключено, что и вы бы так подумали: двор овощебазы был сплошь усыпан стеклянной крошкой, ящики с плодами и овощами перевернуты, а от машины к машине вели кровавые дорожки — поверить в то, что такое могли натворить sapiens, не представлялось возможным. А главное, зачем им это понадобилось?

Спустя полчаса на базу приплелся и Вован: он помог маме (помните, она была сменщицей Петровича) отмыть сторожку от крови, а милиционерам — составить список пропавших из сторожки вещей (а пропало буквально все — даже диванная подстилка, сделанная из старых штанов).

* * *

Естественно, найти юных преступников не составило особого труда. Их родители очень были поражены, когда узнали, что чада «нашалили» аж на целых три статьи: «кража», «незаконное завладение транспортным средством», «умышленное убийство». Главное, конечно, убийство, хотя и материальный ущерб оказался неслабым. Согласно заключению эксперта по оценке транспортных средств, материальный ущерб, причиненный Сеней и Вовиком составил:

— три магнитолы стоимостью 400, 300 и 380 грн.;

— аккумулятор — 100 грн.;

— восстановление автомобилей: 4185 грн. — ремонт «Жигулей», 12 942 грн. — ремонт «Мерседеса», 3565 грн. — ремонт грузовика, 1500 грн. — ремонт «Волги».

Итого — 23 372 гривни.

… А ведь на самом деле Сеня и Вовик хотели ограбить… Нет, даже не банк, а какой-нибудь старый «жигуль».

А бедный Петрович… Он ведь не умер тогда — в грузовике — пожарные вытащили его из горящего салона еще живым. А скончался он только в больнице, от острой кровопотери.

Глава XLVII

Продается квартира. Цена — две смерти

Всякий раз, когда мы проезжаем по Водопроводной мимо женской колонии, вспоминается Вика.

Вика «села» еще до перестройки, а вышла в середине 90-х. Наша съемочная группа должна была сопровождать ее от тюремных ворот до самого дома — такой себе сюжетец на тему «вот она — свобода!». Вика была за.

Первое, что она сказала по выходу из зоны, это «хочу мороженого!». А посему и первой точкой, куда мы отправились, стал продуктовый магазин, впрочем, к тому времени уже супермаркет. Никто из нас не догадывался, что он напрочь испортит ей настроение. Вернувшись из магазина, Вика отказалась от съемок, на наше «почему» ответила «все чужое» и ушла.

Чужие деньги, чужие лица, чужое мороженое — кому-то покажется странным, но этого оказалось достаточно, чтобы привести в шок женщину, отсидевшую не за что-нибудь, а за особо изощренное убийство.

Сорвавшийся сюжет вспомнился не случайно, но любителей тюремной романтики я все-таки разочаруем — речь пойдет не о ней, а о том, что начинается после нее. А что после? Ну, первое, что приходит на ум, это статистика, согласно которой основной костяк бездомных составляют именно бывшие заключенные. И уж, конечно, до голоднопомойной жизни их доводит не только стресс, спровоцированный куском пломбира, а невозможность устроиться на работу, восстановить документы, да и вернуться в собственный дом — зачастую за время отсидки их квартиры чудесным образом успевают наполниться новыми жильцами, а фамилии недавних «ЗК» не менее волшебно исчезают из домовых книг. Рискнем предположить, что по причине безразличия к людям, находящимся за решеткой, мало кто знает о существовании в Одессе «Службы социального сопровождения лиц, находящихся в местах лишения свободы и вернувшихся из них». Между тем служба работает почти два года в городском Центре социальных служб для молодежи.