Банхар
Шрифт:
– Мне Дора и сказала бери коня и езжай на стоянку. Я смотрю две лошади стоят под седлом, ну этого и взял.
– Раджанка опять партизанит, - Бата нервно выдохнул.
– А зачем ей это делать? – спросил русский.
– Я откуда знаю? Что делать будем? Кишки надо выпускать, пока Дора приедет поздно будет.
– Давай я выпущу? – предложил русский. – Если что вали все на меня.
– Давай, - согласился Бата.
– Парни, мне на стоянку надо, - Володя виновато улыбнулся.
– Иди, кто тебя держит? – русский
– Пешком что ли?
– А если сбежит? – засомневался один из парней, недавний конвоир Володи.
– Не сбежит, - Бата явно что-то "переваривал" в уме.
– Нахер вообще эту Раджанку здесь держат? Сожгли бы уже давно в черной юрте...
– Тебе волю дай, ты тут всех сожжёшь, - усмехнулся русский.
– Его бы точно сжег, - Бата кивнул на Володю.
– Чего встал? Вали отсюда!
Парни принялись разделывать лошадь, а Володя побежал по узкой степной дороге в сторону пади Даржа. Правильно бегать он научился еще в Чаре, у отца Женьки, физрука и тренера по легкой атлетике. Володя был одним из лучших в своей группе на секции, и мог стать хорошим атлетом. Но отец Женьки время от времени уходил в запои. А когда началась Перестройка, пил уже не просыхая, будто предчувствовал беду.
Они тогда пошли группой к скале «Медведь» и наткнулись на медведицу с двумя медвежатами. Юные туристы попытались бежать, но путь к отступлению им перекрыл довольно крупный задиристый пестун. Девчонки начали голосить, и медведица пошла в атаку.
И тогда Володя встал у нее на пути и замер. Замерла и медведица. Так они и стояли, минут десять, как показалось тогда Володе, может больше.
Девчонки быстро успокоились, начали наблюдать уже с любопытством, а Володя стоял на пути медведицы и, вроде бы даже рычал, совсем как собака. Ему показалось тогда что у него шерсть вздыбилась на загривке. Медведи ушли, а подростки припустили к поселку, передумали идти в поход.
Леха, стесняясь, попросил Володю и Женьку проводить его до дома. В целом Леха не был трусливым парнем, от драк по крайней мере не увиливал. Но была у него одна особенность, он боялся темноты. Вечно ему что-то в ней мерещилось. И если засветло не успевал уйти домой, всегда просил кого-нибудь проводить.
– Хотите смейтесь, но я видел, что Вовка превратился в собаку, большую такую, лохматую, черную, - сказал Леха, когда они дошли до его дома.
– Я тоже видел, - сказал Женька.
***
Пожилой, сгорбленный мужичок сидел на крыльце и смолил самокрутку. Собаки у крыльца лакали из мисок парное молоко.
– А ты чего пешком? – спросил мужичок, и протянул суховатую, грубую ладонь.
Собаки, завидев хозяина радостно заплясали вокруг, пытаясь по очереди лизнуть его в лицо.
– Я лошадь нечаянно загнал, какого-то Урагана, - признался Володя и присел рядом с мужичком.
– Ну ты даешь, - мужичок покачал головой. – Дора тебе это точно не простит.
— Это вы дядя
– А ты меня не помнишь, что ли? Хотя, ты же малой еще совсем был.
В доме было тщательно прибрано. На столе стояли банки с молоком.
– А поросятам дали? – спросил Володя.
– Дал, полведра на брата, - дядя Ваня принялся резать хлеб. – Садись, жрать будем.
– Да мне обратно уже надо, вещи только собрать успею. Сказали к ужину быть.
– Ну раз сказали, - дядя Ваня вздохнул и уставился в окно, будто ждал кого-то.
– Дядя Ваня, вы ведь хороший знакомый моей семьи? Я правильно понял?
– Ну, всех знаю. А что?
– Там что-то странное происходит, на стоянке у Доры, - Володя отломил кусочек от краюхи. – Судили меня как бандита, чуть в юрте не сожгли. Договор кровью подписать заставили. Вы можете вызвать участкового?
Дядя Ваня зашелся громким, каркающим смехом.
– Я что-то не то сказал? – растерялся Володя.
– Мой тебе совет, ты с ними не ругайся. И не дуркуй, делай все что тебе говорят. Понял?
– Понял.
– А участковый тебе не поможет. Не видишь, что ли, время какое? Это при Союзе власть была властью. А сейчас такие как Дора и Барнак – власть.
– Может, расскажете тогда, чего они от меня хотят? Вы же знаете их? Чего я им плохого сделал? Папа что ли им чем-то насолил?
– Откуда я знаю что ты им сделал? Это ваши дела. Меня они не касаются.
– Я там в юрте старика видел, мертвого. Он, похоже, сгорел там. Это криминал.
— Это там, в деревне криминал, - дядя Ваня хмыкнул. – А здесь Дора всем заправляет. Как она скажет, так и будет. А если не понял, будешь разговаривать с Барнаком. А я тебе не советую с ним разговаривать. Держись от него подальше.
– А Раджана кто такая? Не скажете?
– Невестка Доры, жена ее сынка. Он в армии сейчас служит.
– Сереги что ли? – Володя даже привстал от удивления.
– Его самого, - дядя Ваня направился к печке. – Может, пожрешь все-таки?
– Давайте, - Володя снял телогрейку. – Расскажите, что это за старик там был? Вы поймите меня, страшно же. Со мной никогда такого раньше не было.
– Рабжа это был. Да ты видел его, поди. Он тут шастал одно время по стоянкам.
– Рабжу помню, - согласился Володя. – Но там я его не узнал.
Рабжа был местным юродивым. Но непростым. Много страшных и не очень историй рассказывали о нем в деревне. Ходил он медленно, но всегда везде успевал. Его не кусали даже очень злые собаки. Местные чабаны считали большой удачей, если Рабжа у кого-то из них оставался зимовать. Дела в хозяйстве сразу шли в гору.
И зимой, и летом он носил на голове старую кожаную кепку, был одет в холщовый плащ, обувался в кирзовые сапоги. И не мерз, и жары будто не чувствовал. Как-то раз он остался на зимовку у Доры да так и прижился у нее. И Дора внезапно разбогатела.