Банкир

Уоллер Лесли

— Черт побери, извините меня, — вырвалось у нее наконец. Она выпрямилась и постаралась улыбнуться. — Все в порядке. — И, переведя дыхание, решительно тряхнула головой. — Уже лучше. Теперь давайте ваши щекотливые вопросы. — Она снова ободряюще тряхнула головой, как бы подтверждая, что с ней действительно все в порядке.

— Ладно. — Он взглянул на середину стола, расчищенную им от бумаг. Пустое место выглядело так же уныло и обреченно, как и та мысль, которая владела сейчас Палмером. Почти машинально он сдвинул несколько случайных

бумаг, заполняя пустоту.

— Моя идея кажется мне настолько хитрой и настолько безрассудной, что я не уверен — в здравом ли я уме, даже только допуская ее.

— Попробуйте на мне.

— Вы, пожалуй, единственный человек, на ком я отваживаюсь проверить ее правильность! — Он медленно провел рукой по лицу. — Какова будет ваша реакция, если вы услышите, что ДжетТех пытается вести переговоры о займе у нас необыкновенно большой суммы по низкой процентной ставке и на очень длительный срок?

— Насколько велика сумма?

— Ради вас же самой я не могу назвать вам ни сумму, ни процентную ставку. Вы понимаете?

— Да. Меня нельзя обвинить в разбалтывании того, чего я не знаю.

— Вот именно.

— Ну, тогда я бы предположила, судя по вашему разговору с Гарри Элдером, что они и не собирались получить этот заем.

— Так какой была бы ваша реакция?

— Я бы…— Она как-то растерянно посмотрела на него. Ее глаза медленно расширились, а рот полуоткрылся. — Я спросила бы себя…— Она покачала головой:— Нет.

— Продолжайте.

— Я спросила бы себя о Джо Лумисе, — сказала наконец Вирджиния высоким изумленным тоном. — Я спросила бы, что означает тот факт, что Лумис одновременно и за Джет-Тех, и за билль об отделениях сберегательных банков?

— И что вы ответили бы себе? — спросил Палмер.

— Я… я не знаю. Действительно, не знаю.

— Я тоже. — В огромном кабинете голос Палмера прозвучал мрачно. Он кашлянул. — Пока не знаю, — добавил он. Слова отдались приглушенным эхом в дальнем углу громадной комнаты. После долгого молчания Вирджиния встала. Ее лицо почти ничего не выражало, так, словно ничего не было сказано. Тем не менее Палмер угадал в этом нечто другое — нарочитую безучастность, демонстративно подчеркивающую, будто ничего не случилось. Бальзам на рану. Он слегка улыбнулся, и это движение почти болезненно растянуло его губы.

— Итак, — произнес он, просто чтобы сказать что-нибудь.

— Могу я помочь вам своими ответами? — спросила она.

— Пока нет. Вы, впрочем, уже помогли.

— Я хочу вам помочь.

— Я еще попрошу вас. Не беспокойтесь.

— Вы обещаете?

— Да, — заверил он ее.

— Тогда я возвращаюсь к своей машинке, — сказала она, — Ах да…

— Да?

Она сунула руку за ворот своего платья. — Здесь кое-что есть, — сказала она. — Вот. Это ваше. — Она вытащила его потерянную булавку и протянула ему.

— Бог ты мой! — Он взял булавку. — Спасибо.

Она кивнула:

— Я хотела оставить ее у себя.

— Только

не там. Вы могли уколоться.

Она опять кивнула:

— Я знаю. — Она медленно повернулась и пошла к двери. — Напороться, так будет точнее. — Открыла дверь и вышла.

Глава тридцать вторая

Только к полудню секретарша Палмера наконец нашла Бэркхардта.

— Лэйн, — сказал Палмер в трубку, — давайте позавтракаем вместе.

— Я в другом конце города, Вуди.

— Я встречу вас там.

— Я не хочу заставлять тебя так далеко тащиться, Вуди.

— Ничего. — Палмер взглянул на пальцы своей левой руки, катающие галстучную булавку взад и вперед. — Через полчаса? Бэркхардт мгновение колебался.

— Тогда я сам приеду.

— Как вам угодно.

— 12.40. «Юнион лиг».

— Нет, — возразил Палмер, — какое-нибудь место, не забитое финансовыми типами.

— Секреты?

— Ничего определенного, — уверил его Палмер. — Что-то вроде отчета о текущих делах. Ближайшие несколько недель я буду в разъездах и хотел бы с вами посоветоваться кое о чем.

— Вуди, ты не нуждаешься ни в каких моих советах, ты знаешь это сам.

— Давайте встретимся в стороне от проторенной дороги. На Второй авеню, по-моему, в районе сороковых улиц есть ресторанчик, где можно закусить.

— Это уже так далеко от проторенной дороги, что дальше некуда, — сказал Бэркхардт. — Ладно, Вуди. Кажется, ты так и не перерос эту чепуху детективных романов.

— А кто-нибудь перерос? — спросил Палмер. Он опустил трубку прежде, чем Бэркхардт смог ответить. Нажал на кнопку городского телефона, узнал в справочной номер ресторана, позвонил и заказал столик.

Посмотрел на часы, увидел, что у него еще много времени, и откинулся в кресле. Слишком много времени, подумал он. У него было особое ощущение напряженности перед боем — обостренная реакция на окружающее, серии бесцельных, незначительных действий — отвлекающий маневр, что угодно, лишь бы удержать мысль от рывка вперед. Он кинул на стол булавку и следил за тем, как белый шарик-головка, быстро поворачиваясь, описывает широкую дугу. Затем он подтолкнул ее, наблюдая, как она снова начала вращаться.

С самого утра Палмер размышлял, правильно ли он сделает, если прямо выложит Бэркхардту свои подозрения. Много ли уже знает стреляный воробей? Если он еще ничего не знает, приведет ли его в ярость неожиданное сообщение, побудит ли к какому-нибудь действию, способному лишь повредить делу. Если же Бэркхардт что-то знает или чувствует, лишат ли его присутствия духа подозрения Палмера? Или же они покажутся ему высосанными из пальца и настроят его против Палмера?

Конечно, они выглядят неправдоподобно, настолько неправдоподобно, насколько это вообще возможно, и все же в них был смысл, убедился теперь Палмер. Да, самое ужасное, что в них все-таки был смысл.