Банкротства и разорения мирового масштаба. Истории финансовых крахов крупнейших состояний, корпораций и целых государств
Шрифт:
На самой заре их совместной жизни Дэвис изящно напомнила Херсту, что у него уже есть жена, но нет собственной звезды и что если он не может сделать всего, что обещал ей, то пусть сделает хотя бы половину. И он стал выполнять обещания.
Начал с простого: купил студию и за бешеные деньги – $2000 в неделю (столько стоил тогда недорогой автомобиль) – нанял сценариста. Приказал писать для Мэрион романтические роли, несмотря на то что она чувствовала призвание к ролям комическим. Он давал ей указания, что и как играть, и здесь уже не помогали ни гибкость, ни знание его слабых сторон. Переменчивость его настроения, безудержную вспыльчивость она обычно вызывала и гасила с легкостью: увидеть, как глаза его налились кровью, а потом сразу продемонстрировать купленную новую
Когда очередной фильм появлялся на экране, Херст давал сигнал, и вся его империя принималась создавать звезду Мэрион Дэвис. Газеты помещали на первой полосе ее фотографии, рецензии превозносили ее до небес, по радио без умолку твердили о ее гениальности. Зачитывались сфабрикованные письма зрителей, рассказывались трагические истории о якобы совершенных из-за безумной любви к ней самоубийствах десятков юношей и девушек, так и не сумевших стать похожими на нее.
Херст хорошо помнил те времена, когда никаких кинозвезд не было, как не было титров в конце фильмов. Он помнил, как в 1910 году кинокомпания под названием Independent Motion Pictures вдруг обратила внимание на то, что каким-то героям и героиням зрители пишут, а каким-то нет. Чудом стало известно, что одну из таких любимых зрителями героинь зовут Флоренс Лоуренс. И началось: шум в прессе, всенародная любовь, фотографии на кухнях и в ванных комнатах. Кинокомпании поняли, что на звездах можно хорошо заработать, и принялись их штамповать. Конечно, платить дивам пришлось больше, но приносили они еще больше.
Теперь был не 1910 год, а середина 1920–х. Система работала без ошибок, Херст понимал, что делать, и имел для этого все возможности. Мэрион тоже понимала, что делает Херст, но чувствовала, что выглядит на съемочной площадке откровенной дурой, что проматывает свой талант. Она скандалила, требовала у Херста других ролей, начала пить, употреблять наркотики.
Херст часто находил ее в их шикарной столовой на полу в полубессознательном состоянии, пытался погасить скандалы подарками, но ничего не получалось. Мэрион страдала и все меньше скрывала свою любовь к миру комических актеров и фильмов. Херсту даже казалось, что она изменяет ему, причем именно с комическими актерами. В ноябре 1926 года, во время празднования дня рождения Херста, на его яхте был убит известный кинопродюсер Томас Инс. Херсту померещилось, что Мэрион стоит на палубе и целуется с Чарли Чаплином (дурацкая, болезненная греза, да и кто бы посмел ухаживать за женщиной Херста!). Он впал в ярость, выхватил пистолет и выстрелил, сразив наповал стоявшего неподалеку Инса. Участники небольшой вечеринки на борту яхты поклялись хранить молчание, и хотя заголовки утренних газет были неумолимы: «Кинопродюсер убит на яхте Херста!» – в вечерних газетах этот заголовок уже не появился, а газеты Херста сообщили, что Инс умер от острого приступа несварения желудка. Загадочная пуля, направленная, вероятно, просто в заклятую любовь Дэвис к комическому кино.
И Мэрион покорно снималась в мелодрамах. За свою жизнь она снялась более чем в 40 фильмах, перешла в звуковое кино, под бурным натиском возлюбленного героически преодолевая свое врожденное заикание. Точка была поставлена в 1935 году, когда в фильме «Page Miss Glory» она играла «самую красивую девушку Америки». Ей было 38, и ее позор не смогли скрыть даже ангажированные журналисты. Может быть, потому, что их ангажированность уже ослабевала: 1930–е годы довольно сильно подкосили империю Херста.
К концу 1930–х он был вынужден не только многое продать за долги, но и резко переменить образ жизни, что для 88–летнего старика было не так просто. Все – и друзья, и враги – думали, что тут-то Мэрион и оставит его, но ошиблись. Дэвис собрала подаренные Херстом драгоценности,
Когда Херст умирал (было это в 1951 году), вечно пьяная Мэрион металась по их очередному замку в Лос-Анджелесе, разговаривала сама с собой, никого не узнавала. Ей казалось, что в доме стоит гул от разговоров и это заставляет невыносимо страдать больного. Она кормила его с ложечки, обтирала лицо салфетками, но все время повторяла, что жизнь сложилась не так, как могла, и что она жалеет, что столько лет промучилась сама и, вероятно, мучила его. Сразу после смерти Херста его семья перевезла тело в Сан-Франциско для организации семейных похорон. Дэвис даже не пригласили, а жена Херста, не видевшая мужа много лет, сделала вид, что имя Мэрион Дэвис слышит впервые от назойливых репортеров. Мэрион же повторяла одну и ту же фразу: «Мы все успели сказать друг другу. Я не страдаю, что не смогу быть на похоронах».
Через три месяца после похорон Херста 54–летняя Мэрион Дэвис, будучи уже тяжелой алкоголичкой, впервые вышла замуж – за старого знакомого, внешне очень напоминавшего Херста. Она – владелица огромного состояния, нескольких замков в разных уголках Америки, множества автомобилей, шикарных бриллиантов, так и оставшихся непроданными. Многие публично, в газетах, высказывались в том духе, что именно этого мужчину она любила по-настоящему все годы, а Херста просто использовала. Мэрион в дискуссии участия не приняла. Она вкладывала деньги в заводы (кстати, весьма успешно), занималась благотворительностью, строительством детских клиник и раздачей бесплатной еды для бедных. И только иногда напоминала о том, что без ее миллиона Herst Corporation давным-давно бы уже пошла ко дну.
Она умерла в страшных муках в 1961 году от рака челюсти. Как актрису ее уже почти не помнили. Говорили только о ее деньгах, пьянстве и связи с легендарным американским богачом.
Дама бубен в пиковом положении
Памела Харриман (Pamela Churchill Harriman, 1920–1997)
– Мсье Ротшильд просил передать мадам – дворецкого больше не будет.
Памела Харриман приняла католичество ради Джанни Аньелли и американское гражданство ради Аверелла Харримана. Билл Клинтон обосновался в Белом доме не в последнюю очередь благодаря тому, что последний супруг Памелы голосовал за демократов. Принеся демократической партии $12 млн, мадам Харриман оказалась в Париже – с посольским чином и перспективой разорительного судебного процесса.
В ноябре 1992 года, через две недели после своего избрания, Билл Клинтон нанес первый официальный визит в Вашингтон. И отправился принимать поздравления не в Белый дом, а в частную резиденцию. Услышав звук открываемого шампанского, который не спутать ни с каким другим, новый президент, взяв бокал, произнес: «За первую леди Демократической партии!»
Как это ни забавно, речь шла не о Хилари.
А о пожилой даме с сияющими глазами, молочно-белой кожей и волосами… как это говорится?.. цвета дикого меда. Она стояла рядом с президентом, и ее скромное платье украшала золотая брошь – между прочим, в форме саксофона.
Отец Памелы был английским лордом, и в 19 лет ей все еще не разрешалось оставаться наедине с мужчинами – даже если речь шла просто о совместном обеде. Естественным следствием такого воспитания оказалось то, что первое же ее свидание через три недели закончилось помолвкой.
Жених носил скучное имя Рэндольф и несколько более увлекательную фамилию Черчилль – ему довелось быть единственным сыном британского премьера. В 1939 году – в год свадьбы – Памела имела довольно смутное представление об этой должности.
Равно как и о том, что Вторая мировая война, собственно, уже началась.
Будущий свекр, сэр Уинстон, вместо благословения напутствовал молодых следующим высказыванием, продемонстрировав возмутительный либерализм: «Чтобы жениться, нужно только шампанское, коробка сигар и двуспальная кровать».