Банкротство мнимых ценностей
Шрифт:
Хозяин в растерянности переводил взгляд то на Лохнесса, то на Карину. Было видно, что он с трудом понимает, о чем они говорят.
– Мариам халасо работать, многа работать, – забормотал он. – Женсина харашо гаворить русски тут мала…
– Это ваши проблемы. Я не понимаю, почему они должны меня интересовать, – зло отвечала Карина.
– Мы приносить искриний прощений, угощать ви десерт за счет фирма, – заверил хозяин.
– Не хочу я никакого десерта! Я хочу, чтобы ее уволили.
И тут Крутилин не выдержал. Мысленно прикинув в уме, во что мог обойтись им ужин, он на всякий случай
– Я ухожу, а ты как хочешь, – бросил он жене и направился к выходу. Та, подумав с минуту, двинулась за ним.
– Не знал, что ты способна на подобную подлость, – процедил сквозь зубы Лохнесс, когда они вышли на улицу. – Зачем ты оговорила человека? Ведь ты же сама ее и запугала, а потом удивилась, что она своей тени боится и шарахается от всего.
– Пусть впредь ведет себя повежливее! К тому же ты не видел ее лица, та еще стерва. Наверняка такого про меня думала…
– И была права! – закричал он. – Тебя мама не учила, как себя надо вести с людьми?
– Отстань, – отмахнулась Карина.
– Знаешь, в чем разница между воспитанным состоятельным человеком и нуворишем? – продолжал Крутилин. – Именно в том, что когда у порядочного человека появляется власть или деньги, не важно, он не спешит их использовать на вред другим. Но для этого нужно быть сильным и мудрым, а у тебя, судя по всему, нет ни того, ни другого.
– Глупости. Если у тебя есть деньги, то ты вправе требовать к себе должного уважения! – ничуть не смущаясь, отвечала его жена. – Смотри, вон маршрутка остановилась. Узнай, доедем ли мы на ней до своего отеля?
Всю обратную дорогу супруги не разговаривали, спать легли молча и провели ночь, повернувшись спиной друг к другу. А утром, когда Лохнесс брился, Карина подошла к нему и сказала, что сожалеет о случившемся.
– Сама не знаю, что на меня нашло. Акклиматизация, что ли, так протекает… Пожалуй, я была вчера не права.
Обняла его, прижалась всем телом к голой спине:
– Ну прости меня, ну пожалуйста…
Крутилин простил, но на душе все равно скребли кошки. Тогда он впервые задумался: насколько хорошо он знает свою жену?
Правда, больше их отдых ничем не был омрачен, Карина вела себя как ангел. Когда вернулись домой, осадок от разлада постепенно выветрился, и Евгений с головой окунулся в прелести долгожданного семейного быта.
Например, его жена оказалась замечательной хозяйкой и хорошо готовила. Казалось, это ей самой доставляло несказанное удовольствие. Она могла часами выбирать продукты на рынке, пассеровать, жарить, парить и готовить сложносочиненные блюда, которые Лохнесс сметал за несколько минут, оставляя после себя только грязные тарелки. Такой аппетит Крутилина, впрочем, для Карины был своеобразным знаком качества и ее очень радовал.
Как ни странно, несмотря на восточное происхождение, она готовила преимущественно итальянские или французские блюда. Дом всегда у нее был в порядке, она фанатично следила за чистотой, и самый придирчивый гость не смог бы обнаружить ни пылинки даже в самом дальнем углу.
Но кое в чем первые месяцы супружеской жизни Евгения разочаровали – Карина была холодна с ним, она, что называется, позволяла
Любимое дело по-прежнему очень занимало его. Но бизнес, как известно, вещь цикличная, взлеты в нем непременно сменяются падениями. Однажды возникли проблемы и у Крутилина. Ситуация сложилась, может, и не из разряда фатальных, но довольно неприятная. Срочно нужны были деньги. Женя задумал новый проект, который должен был принести большую прибыль, вложил в него все имевшиеся на тот момент свободные средства, но, когда он запустил его, оказалось, что начальная смета была неточной. Средств было недостаточно, требовалась еще приличная сумма, чтобы срочно покрыть возникшие издержки. Не ровен час – конкуренты узнают, что он задумал, и опередят его, тогда он вообще может разориться. Евгений хотел взять кредит, но из этой затеи ничего не вышло – после дефолта 1998 года прошло совсем мало времени, банковская система страны еще не опомнилась от потрясения, и никто не хотел рисковать. В результате на Женю напала странная апатия, ему казалось, что все пропало. Нужно было бежать, что-то делать, а ему хотелось залезть под одеяло, обнять Карину и лежать так без движения.
Обычно Лохнесс не говорил дома о работе, подозревая, что жене это неинтересно. Сама она и не спрашивала его ни о чем, только регулярно брала деньги в стенном шкафу. Но в тот день он, сам не зная почему, решил поделиться с ней проблемами. Возможно, самому ему было уже невмоготу нести этот груз в одиночку. И когда вечером жена убирала со стола, он вдруг сказал ей:
– Что делать, Каринка? У меня, похоже, проблемы. Будешь меня любить, если разоримся?
Она резко повернулась, чуть не уронив на пол тарелку, села напротив него и, нахмурившись, спросила:
– А почему так случилось?
– Не знаю, Каринка. – Он закрыл лицо руками и быстро растер его. – Новый проект, который я запускал, оказался слишком затратным.
– И сколько тебе нужно?
– Много.
– Как много? Миллион?
– Ну, может, чуть меньше… Но беда в том, что нужно срочно. А взять негде. Везде, где только можно, я уже поскреб по сусекам.
Она медленно вытерла руки полотенцем и задумчиво проговорила:
– Если ты хочешь, я могу тебе помочь…
Евгений поднял удивленный взгляд.
– Гуссейн, мой брат, – продолжала жена, – теперь держит сеть автосервисов. Сейчас у него как раз дела пошли в гору, свободные деньги есть. Думаю, он мог бы одолжить тебе нужную сумму, за нормальный процент, разумеется. Ему ведь тоже надо во что-то вкладываться.
Лохнесс опешил. Он сам не знал, что его удивило больше: само неожиданное предложение, холодный расчет, сквозивший в словах жены, или ее столь подробная осведомленность в делах брата. Раньше он был уверен, что ее совсем не интересует бизнес, во всяком случае, любые его рассказы она всегда слушала вполуха.