Баобаб маленького принца

Розов Александр Александрович

— И что? — с веселым озорством поинтересовалась Хлоя.

— И мы возвращаемся к первому вопросу: насколько конфиденциален этот флейм?

— Габи, давай проще: что ты хочешь знать об этом? Задавай вопросы, не стесняйся.

— Прекрасно! Сначала чтобы я сориентировалась: о чем у вас обычно флейм? Можно ли назвать три самые частые темы?

— Секс, наркотики, рок-н-ролл! — моментально выпалила Хлоя, хихикнула и приятельски хлопнула журналистку по плечу, — Шутка. Или нет. Знаешь, в июне Чоэ Трэй выпустила альбом «Джамблефобия», и четвертая композиция в нем называется: «Когда мы станем джамблями».

Там рефрен: дискотека, футбол, камасутра. В смысле: наша цивилизация создала очень мало такого, что будет нам интересно по жизни, когда мы вырастем.

— Что значит, мы вырастем? — не поняла Габи.

— Значит: станем джамблями. Сверхцивилизацией, выражаясь по-научному.

— Подожди! А как же наука, например?

Генеральская дочка скептически фыркнула.

— Сильно ли тебя интересует средневековая наука?

— Средневековая? – удивленно переспросила Габи.

— Да, средневековая. Ты вообще хоть что-нибудь помнишь из средневековой науки?

— Э-э… Я помню законы Ньютоны.

— Мимо! — сказала Хлоя, — Законы Ньютона это раннее Просвещение, которое в истории начинается после Возрождения, а Средневековье это то, что до Возрождения.

— Э-э… Тогда не знаю.

— Вот! А знаешь, почему ты не знаешь?

— Э-э… Похоже, что не знаю.

— Вот! Это потому, что нечего знать. Основы математики, физики, химии открыты еще в Античности, а продвинутая наука началось только в эпоху Просвещения.

— Ладно, Хлоя, а почему ты спросила, что я знаю именно из средневековой науки?

— Потому, что с точки зрения джамблей, мы пока живем в гребаном средневековье! Или, начиная с Вандалического кризиса, в самом-самом раннем Возрождении. До реального Просвещения, нам еще переть и переть, как отсюда до Антарктиды на веслах.

Тут в голову Габи Витали пришла мысль, что 20-летняя собеседница, наверное, не сама изобрела такое толкование истории и футурологии. Сразу захотелось выяснить, от кого почерпнуто это, но как задать вопрос тактично?.. Хлоя, будто, прочла ее мысли (точно научилась у своего папы-генерала, сделавшего карьеру в контрразведке).

— Ну, что? Гадаешь, у кого я нахваталась постгуманизма?

— Гадаю, — не стала отпираться журналистка.

— Так вот: на лекциях профессора Уэллвуда по эксплитике. Ну, ты его знаешь. Он был в феврале на твоем брейн-баттле.

— Да, верно. Филипп Уэллвуд vs Гастон Перрен. Дедушка-бомба. С него, между прочим, началась тема 100-летнего плана.

— Было круто, — сказала Хлоя, — и ты классно модерировала.

— Спасибо. А вы с экипажем Алкйоны, случаем, не обсуждали 100-летние планы?

— Только краями. Поскольку, скорее всего, это фигня, а будет по-другому.

— А как именно по-другому? – зацепилась Габи за интригующий тезис.

Хлоя всем телом изобразила аллегорию неопределенности.

— Просто: по-другому.

— Звучит как-то тревожно, — сообщила журналистка свое впечатление.

— Настоящая мечта всегда выглядит как-то тревожно, — ответила Хлоя, нашла что-то на своем аргофоне, и положила гаджет на стол, чтобы визави смогла прочесть с экрана. …Однажды случается нечто, чего до той поры никогда не случалось. Глядя на это, человек созерцает реальность. Он не может поведать другим, что же он видел, Но другие

хотят это узнать, и вот они вопрошают его; они говорят: «На что оно похоже — то, что ты видел?» И он пытается рассказать им. Быть может, он видел самый первый в мире огонь. Он говорит им: «Он красен, как мак, но пляшут в нем и иные цвета. У него нет формы, как у воды; он текуч. Он теплый, как летнее солнце, даже теплее. Он существует какое-то время на куске дерева — и дерево исчезает, будто съеденное, остается лишь что-то черное, сыпучее, как песок. И он исчезает вместе с деревом». И вот слушатели вынуждены думать, что реальность эта схожа с маком, с водой, с солнцем, с тем, что ест и испражняется. Они думают, что она, эта реальность, схожа со всем, чему она подобна по словам познавшего ее. (Роджер Желязны. «Князь Света»).

Габи прочла, попробовала быстро осмыслить, преуспела в этом лишь частично, и снова сообщила свое впечатление:

— По-моему, для мечты это перебор.

— Мечты слишком много не бывает! — уверенно заявила Хлоя, затем чуточку напряглась, прислушалась, и через секунду улыбнулась почти до ушей, — Вот, предки приехали.

…

Кристина и Вальтер Штеллен, едва переступив порог дома, получили короткий ураган обнимашек от дочки и серию ироничных замечаний насчет характерного микс-аромата разнородного алкоголя. Затем, пока старшие Штеллены обменивались приветствиями с гостьей, Хлоя скинула дорийский хитон (под которым не было ничего кроме загара), и начала надевать уже упомянутый летний костюм малобюджетного албанского байкера.

— Мальчишкам надо доставить человеческое питание, иначе они сожрут, что найдется в портовой лавке, — пояснила она свою торопливость.

— Каску застегни, детка! – строго сказал генерал.

— Угу, — Хлоя, не споря, звонко щелкнула застежкой подбородочного ремня.

— И кирасу тоже, — добавила Кристина, — а то опять угодишь в рекламу.

— Эх! — Хлоя, снова не споря, застегнула липучки на защитном мотоциклетном жилете и обратилась к Габи, — Если захочешь оторваться на борту, то просто позвони! Ага?

— Непременно позвоню, — подтвердила журналистка и отсалютовала ладонью.

— Ну, всем хорошего тонуса! – заключила Хлоя, и исчезла за дверью.

Скоро с улицы послышалось урчание мотоциклетного движка. Затем тон урчания чуть изменился, и стал затихать по мере роста дистанции. Габи догадалась, что это отъехала реплика армейского BMW R75 времен WW2, ранее замеченная на парковке кампуса. В порядке завязки разговора со старшими Штелленами, Габи спросила:

— Если не секрет: а в какую рекламу угодила Хлоя?

— Какие тут секреты, — отозвалась Кристина, хаотично выкладывая на стол закуски для оживления предстоящей беседы, — ты ведь понимаешь: рекламные фото с модельными девушками весьма недешевы. И такие девушки слабо гармонируют с тяжелыми ретро-байками. Вдруг якобы случайно кто-то сделал на улице фото Хлои, которая катилась с довольной мордахой и в распахнутой кирасе. Подарок судьбы для фирмы.

— Но, — заметила Габи, — закон запрещает использовать образ в рекламе без согласия.

— Это, — сказал генерал, — элементарно обходится маскировкой рекламного контента под случайное жанровое фото в разделе «материалы фолловеров сайта».