Бар «Дракон»
Шрифт:
— Иди, Ротеон, я сам, — отпусил князь старичка, потом обернулся к ожидавшим приказов палачам и махнул рукой. Видимо, это означало, что их он тоже отпускает: палачи засеменили гуськом к выходу. Оставшись один, князь присел на краешек страшного стула.
— Ну что ж, — он поднял взгляд на Капитана. Действительно, очень грустный взгляд. Потом повторил задумчиво, — ну что ж… Сейчас сюда принесут кошку. Ей выколют глаза, отрежут язык и хвост, спалят на ней всю шерсть, а затем разорвут на пять частей! Что вы на это скажете?
Боцман от удивления перестал материться. Капитан тоже был озадачен:
— Э… Такими шалостями я в детстве
Валгахал чуть склонил голову на бок. Пожевал тонкими губами, нахмурился:
— Ладно, — сказал он, — кошка отменяется. Пусть будет старик. Сюда приведут старика, я прикажу его кастрировать. Потом вырву у него ноздри. Сломаю обе руки, а череп распилю тупой пилой. Как вам это понравится, почтеннейшие?
Капитан и Боцман одновременно попытались пожать плечами. Князь кивнул:
— Ясно, — откинувшись на спинку пыточного кресла, он улыбнулся, — номер последний. Девственница.
Не переставая улыбаться, он перечислил с десяток самых извращенных пыток. Капитан молчал. Ему в голову неожиданно пришла страшная догадка. Как жаль, что нельзя сейчас дать пинка Боцману! Трепло позорное…
Боцман капал на пол слюнями, слушая князя. Валгахал еще не закончил, а Боцман уже радостно покрякивал:
— Ух ты! Ништяк!
Улыбка исчезла с лица князя. Поднявшись с кресла, он прошелся туда-сюда по залу, остановился прямо под двумя бандитами и сделал вывод:
— Результат — ноль. Ноль… — он снова присел на краешек кресла и постучал холеными пальцами по подлокотнику. — Вы, почтеннейшие, не имеете никакого отношения к светлой памяти Тромпа.
— Не имеем! Мы вообще здесь не при делах! — Заверещал Боцман. Капитан висел молча. Он догадался, что для них обоих выгоднее было бы иметь отношение к этой самой светлой памяти, но болтливый козел Боцман уже все бесповоротно испортил. Догадку подтвердил князь:
— Однако собственную память вы, полагаю, не потеряли. Сейчас при помощи универсального пыточного снаряда, — он еще раз постучал по подлокотнику пальцами, — над вами, почтеннейшие, будут произведены все те… хм… опыты, о которых я только что говорил применительно к разного рода невинным жертвам. В том случае, разумеется, если вы не расскажете мне…
— Расскажем! — Завопил Боцман.
И принялся рассказывать. Князь почти не задавал вопросов — Боцман выложил все: и про «Мерлин», и про шефа, и про клиента. Капитан не перебивал приятеля, ждал, пока князь дослушает до конца. Когда признания Боцмана иссякли, Валгахал обратился к Капитану:
— Теперь ты.
Капитан с расстановкой, избегая слов-паразитов, добавил несколько важных деталей по поводу деятельности «Мерлин-пресс», последнего задания и характера шефа. Не забыл упомянуть и о том, что шеф поначалу хотел клиента живьем, а после передумал и велел мочкануть. Единственное, о чем умолчали Капитан и Боцман, это о связи с шефом через меч. Боцман просто забыл от страха, а Капитан решил, что хоть один туз надо заныкать в рукаве — на всякий случай. Конечно, если к стенке припрут и зададут прямой вопрос…
Но князь больше не задавал вопросов. Он кивнул, сложил ладони вместе, еще раз кивнул:
— Так… Светлая память, значит, не у вас… И я теперь знаю, у кого. Я, почтеннейшие, имею право это знать, — прибавил он весело, — а то, о чем я знать права не имею, выяснят цветочки… Да, цветочки.
Почему-то при упоминании о каких-то цветочках Капитану стало страшно.
— Но
— Мы что знали, то и выложили, жопу дам! — Закончил Боцман.
Улыбка князя стала грустной — еще грустнее, чем обычно:
— Человек знает обо всем, кроме собственного незнания. Ладно, — он быстрым шагом подошел к дверям, распахнул их и крикнул в темноту:
— Стража!
В пыточную ввалились стражники. При виде пленников, все еще висящих кверху тормашками, стражники презрительно скривились: пленники явно раскололись со страху, даже не попробовав «хитрого стульчика».
— В цветочник их, — приказал князь.
— Но… — стражник в высоком металлическом колпаке, видимо, офицер, чуть поморщился от необходимости перечить высшему начальству, — светлейший, кочерыжки уже отработали…
Князь не разгневался, только пожал плечами:
— Тогда в камеру. А завтра с утра — к жрутерам. Данные сканирования не читать, не сохранять, сразу отправить по основному адресу.
— А самих? — Спросил офицер.
Князь не раздумывал ни секунды:
— После сканирования скормить цветам. Это мразь.
«Боцман мразь, точно, — думал Капитан, пока их с Боцманом волокли по темным лестницам куда-то еще ниже, на самое дно, — но я-то не мразь! Я работаю, не хуже других. И имею право… Кстати, о правах. Их у князя, получается, не выше крыши. У князевой крыши прав побольше будет. Основной адрес… Чей, интересно? Короче, надо выяснить, что у князя за крышак. Только, наверное, уже не успею.» Какой-то предмет неприятно впивался в правое бедро. Пистолет! Меч отобрали, а волыну оставили! Правда, толку с той волыны… Смех один.
Факелы кончились. Разбитая каменная лестница вела все ниже и ниже. Кругом была полная темнота.
ГЛАВА 4
Стены коридоров были обиты снизу пластиковыми панелями под дуб, а сверху выкрашены в бежевый цвет. Дмитрий никогда не думал, что бежевый цвет может вызывать тошноту — однако, вот ведь: создатели этого мира постарались на славу.
Из-за поворота вынырнула секретарша, обычная тетка в очках, даже симпатичная, если не считать четырех рук и кожистых крыльев за спиной. Лучше бы это был какой-нибудь монстр — секьюрити или террорист. Стрелять в секретаршу почти бессмысленно, а шоколадок у Дмитрия осталось всего три. Он поспешно сунул секретарше по одной шоколадке в каждую протянутую руку. Одна рука продолжала тянуться к нему, блестя в тошнотворном бежевом свете длинными смертоносными ногтями, покрытыми ядовитым лаком. Ладно, была не была, поворачивать назад — значит, проиграть окончательно. Дмитрий вскинул базуку и пальнул по секретарше в упор. Взрывной волной его откинуло на несколько шагов, но жизненных сил еще оставалось в избытке. Секретарша потеряла крылья, но продолжала наступать. Дмитрий пальнул еще два раза. В базуке осталось всего два заряда…
И тут под каблуком у Дмитрия что-то хрустнуло и зашипело. Авторучка! И как прошляпил? Надо было сразу на нее прыгать. Чернильно-синий дымок быстро поднялся к ноздрям — живительный дымок, дающий целых три минуты неуязвимости! Дмитрий сделал глубокий вдох и подошел к секретарше вплотную. Острые ногти царапнули воздух в миллиметре от лица — но на это можно не обращать внимания. Дуло базуки ткнулось в оскаленный рот секретарши. Отдачи почти не было, равно как и взрыва — весь заряд ушел в эту фурию. Секретарша даже не изменилась в лице. Неужели…