Бар «Дракон»
Шрифт:
— Здесь мы еще погуляем, — хмыкнул Бурт.
Архив обнаружился рядом — огромная пещера с земляным полом. С потолка свисают желтые светящиеся сталагмиты, а пол завален всякой всячиной. Дмитрий поднял ближайший текстовый файл:
«Яким Вороб, ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ОККАМА. Роман.
Глава первая: МЕДИЦИДЫ — МСТИТЕЛИ В ЧЕРНЫХ ХАЛАТАХ…»
— На полу нечего ловить, — бросил Бурт, — давай сундук вскроем.
С
— Ясно одно: в замок нос совать нельзя, там замка-то нет, зато сигнализация. И нос отхватит, и вообще нас с тобой зажопят сразу. Вообще, давай кругом поищем. — И он нырнул в кучу хлама. Не было Бурта минут двадцать, а прибежал он совсем с другой стороны, таща под мышкой два свитка:
— Вот ключевые файлы, но их всего два, а нужен еще третий… Постой, а ты ведь мусолил какую-то бумажку. Куда дел?
— Выкинул.
— Куда выкинул? А, вот, вижу, — и Бурт поднял с пола роман Якима Вороба, — точно, она! Ну и нюх у тебя, хозяин! Мозгов нет, зато нюх, как у керба!
Дмитрий промолчал. Он начинал бояться этого чебурашку с ключом вместо носа. Бурт водил своим носом-ключом вдоль мелких строчек, потом вдруг скомкал файл и выкинул:
— Больше не нужен. Все понятно, подожди, я сейчас, — и опять скрылся за кучей. Но вернулся почти сразу, таща два черных рабочих халата. — Держи, они там висят, отсюда не видно. Надевай.
Халат был тесным, рассчитанным, наверное, на атсана. Бурту его халат пришелся в самый раз.
— Вот, читай, — Бурт развернул перед Дмитрием второй ключевой файл. Это было что-то из области биологии:
«Разница между двумя популяциями одного вида может заключаться только в одном жесте — например, самцы крылатых бабуинов для жеста, выражающего несогласие, используют левую переднюю конечность, поддерживая ее правой, а самцы плавучих бабуинов используют для того же жеста задние конечности, поскольку вместо передних у них — плавники.»
— Ты понимаешь, о чем речь-то?
— Понимаю, — и Дмитрий, повернувшись к сундуку, продемонстрировал этот самый жест, известный, как выяснилось, не только у людей.
Сундук скрипнул, задрожал, но не открылся.
— Ну-ка, еще разок покажи… Только на меня не направляй, чудило! Это же боевая магия!
Дмитрий снова продемонстрировал жест сундуку. Бурт повторил движения Дмитрия.
— Да, — сказал он, — все верно. Но теперь нужно заклинаньице. А оно, я понимаю, здесь.
На третьем файле стоял гриф:
«Сакральная
— Это же «Чердак офицера», я их знаю! Я им даже альбом помогал писать, вот эту самую песню.
— То есть, ты и мотив знаешь?
— Ну да! — Дмитрий напел мотив… И вдруг замер. Именно такой мотив звучал тогда, в зале испытаний, откуда Дмитрия прогнал атсан. Неспроста, ох, неспроста!
— Что стоишь, хозяин? Сон увидел? — Тормошил Дмитрия Бурт.
— Погоди. Эту песню, мою же запись, точно… Они ее крутили, когда свинчивали какую-то хрень из передка шваба.
Бурт присвистнул:
— Точно?
— Точно.
Бурт снова присвистнул. Потоптался на месте, промямлил:
— М-да… Конец всему.
— А что такое? — испугался Дмитрий.
Бурт посмотрел ему в глаза и тихо ответил:
— Атсаны поют универсальную открывалку и развинчивают шваба… Значит, они тоже доперли. Полковник раньше изобрел такую штуку, но решил молчать. Атсаны молчать не будут…
— Ты объяснишь мне, или нет?
Личико Бурта стало злым:
— Кочерыжки варят раскольник… Да ты, я смотрю, не падаешь в обморок. Правильно говорил один из ваших, Платоном звать. Он говорил, что невежды подобны богам: и те, и другие не стремятся к совершенству — правда, по противоположным прчинам. Ты, обезьяна, торчишь здесь уже Ру-Бьек знает, сколько времени, а до сих пор не слышал про раскольник?
Дмитрий ошалело помотал головой. Бурт вздохнул:
— Навар с яиц шваба. Не с тех, о которых ты подумал. С самых обычных. Шваб должен снести яйцо…
— Подожди, — перебил Дмитрий, — я читал о швабах кое-что. Они ведь живородящие.
— В том-то и дело. Про василиска ты хоть знаешь? Петух сносит яйцо, ну и так далее.
— Знаю…
— Так это чушь мандрагорья. Петух не может снести яйцо, а шваб может. Ежели постараться. Песенку спеть. Усек?
Дмитрий молча кивнул.
— Яйцо варят специальным образом, по-хитрому, — продолжал Бурт. — Единственное, что меня успокаивает: у атсанов всегда было туго с алхимией.
— Пусть тебя это не успокаивает, — мрачно ответил Дмитрий, — теперь на них пашет величайший алхимик всех времен и народов.
— Не обезьяна, надеюсь?
— Человек… Но можно сказать, что и обезьяна. Если подумать.
— Бьек! Витая Хора! Едрена Тара! Тьфу! — Бурт аж присел от злости, — получается, мандрагоры сварят раскольник!
— Да что это за раскольник, мать твою? — Не вытерпел Дмитрий.
Бурт поднялся с пола, отряхнул халат и просто ответил: