Бар «Дракон»
Шрифт:
— Оружие хоть отдай, — попросил Боцман.
— Обойдетесь, — атсан отступил. — Хотя… — он размахнулся и швырнул выкидуху в темноту тоннеля. Бандиты, не раздумывая, бросились вперед.
Переход из мира в мир прошел совершенно незаметно. Вот Боцман с Капитаном бежали по неровным камням, а вот они уже сшибли кого-то и повалились на пол в густом жарком тумане. Этот «кто-то» истошно, по-бабьи, завизжал, и Боцман обнаружил, что под ним действительно барахтается, пытаясь подняться на ноги, потная голая баба, красивая и толстая.
—
Клава, не отвечая, попыталась влепить Боцману пощечину. Но реакция дипломированного рыцаря сработала автоматически, Клава оказалась распластана на деревянном полу, словно здоровенная розовая лягушка.
— Насилуют! — заревела она и принялась выкручиваться из стальных объятий. На этот вопль из тумана появилась целая толпа обнаженных амазонок, вооруженных, за неимением лучшего, мокрыми полотенцами и мочалками. Среди амазонок толкались два мужика — один толстый и бородатый, чем-то похожий на Боцмана, только не такой накачанный, а другой низенький, кривоногий, с пышными усами.
— Кац, ты что-нибудь понимаешь? — Спросил низенький.
— Нахалы! — Орали амазонки.
— Нет, Фима, я теряюсь, — спокойно ответил толстый.
— Козлы вонючие! — Продолжали наседать на бандитов амазонки.
— Это кто козлы? — Боцман сразу вскочил и, разъезжаясь ногами на мокром полу, двинулся к толстому Кацу. Кац улыбнулся:
— Я этого не говорил.
— Значит, ты? — Боцман ухватил за горло кривоногого Фиму.
Амазонки продолжали колотить бандитов мочалками. Капитан снял руку приятеля с горла Фимы. Фима прокашлялся и отошел в сторону:
— Заблудились, господа? Предбанник там, — он показал в самую гущу тумана, — и пиво. Пиво, правда, «Жигулевское»…
Неожиданно в парилке стало еще теснее — на визг амазонок прибежали местные секьюрити. Два амбала в пятнистых комбинезонах наставили на бандитов свои «калаши» и пробурчали хором:
— Подымай лапы!
В этот момент пар окончательно рассеялся и Капитан увидел, наконец, валявшуюся у дощатой стены выкидуху. Выкидуха больше не была выкидухой — она приняла прежний облик пистолета Макарова. Охранник перехватил взгляд Капитана и угрожающе потряс автоматом:
— Не рыпайся!
Но куда этим необученным громилам было до настоящих дипломированных рыцарей! Капитан рванул дуло «калаша» на себя и чуть в сторону, нанося амбалу правой ногой два быстрых удара один за другим — в живот и в коленную чашечку. Хватка секьюрити ослабла. Вырвав автомат у него из рук, Капитан довершил дело прикладом, с удовольствием услыхав хруст ломающегося позвоночника.
Боцман уже раздевал второго амбала, тоже мертвого.
— Зачем… — начал Капитан, но сразу засмеялся. Действительно, мозги распарились: как гулять по Москве в серебристых кальсонах? Никак. А в камуфле — вполне солидно.
Амазонки исчезли, только бедная Клава продолжала лежать на полу, изображая
— Ну как, — поинтересовался Фима, — вы их сделали? — И сразу ответил сам, — вижу, сделали. Вот и прикидом разжились. Я всегда говорил, что у Андрейкиных песиков туго с мерностью.
— Ага, — подтвердил Кац, хлебая пиво прямо из бутылки, — мерность не выше, чем у картошки.
— Что ты знаешь про мерность? — Насторожился Капитан.
Фима откинулся на деревянную спинку скамьи, покрытую розовым банным полотенцем:
— Все абсолютно. Мы с Кацем про нее книжку написали. Вот это — Эммануил Кац, философ-космист…
— Мокрокосмист, — поправил Кац, — а это — Ефим Хуман, писатель-дебилетрист…
— Чушь, — проворчал Капитан. Он был уже одет, Боцман тоже застегивал последние пуговицы. Форма на Боцмане сидела как влитая, а сухопарому Капитану пришлось заворачивать манжеты. Протянув руку, он взял у философа-мокрокосмиста бутылку и допил до конца. Рыгнул, огляделся. Стол, скамья, мягкие диваны вдоль стен… Все это он уже видел — не очень давно.
— Пошли, — позвал Боцман.
Из предбанника вверх вела узкая лестница. Лишь поднявшись по ступенькам, бандиты поняли, что действительно бывали в этом месте.
Наверху лестницы стоял Андрей, старый знакомый, хозяин магазинчика, располагавшегося над сауной, тот самый, что сдал бандитам Фленждера. Он непонимающе моргал и не нашел ничего лучшего, чем спросить:
— М-мужики… В-вы откуда?
— Снизу, — содержательно ответил Боцман. — Посторонись-ка.
— Там внизу твои гаврики парятся. — Капитан с выработанным годами прищуром, от которого у неподготовленных моментально начиналась медвежья болезнь, посмотрел на Андрея. Тот затрепетал. — Похорони с музыкой. И телефон не лапай. Этим, философам, тоже скажи, чтобы не рыпались.
— Тачка есть? — Боцман, взяв Андрея за отворот кожанки, деловито обшаривал карманы.
— Синяя «восьмерка». Во дворе стоит.
Бандит обнаружил ключи и театрально подкинул их на ладони:
— Временно конфискуется.
— Но…
— В ушах говно! Как понял, а если не понял, то как?
— Понял… Как… — у Андрея подкосились коленки, и он осел на пол, привалившись к крашеной стене.
VI. БЕЛЫЙ ДОМ И ЧЕРНЫЙ ЗАМОК
ГЛАВА 1
Три воина и бармен тесно сгрудились на лежанке. Сперва они хотели залезть в фуру, но Дмитрий запретил: если кто из них начнет болтать о «Жидкой Судьбе», то пусть делает это здесь. Мужчины, однако, молчали, угрюмо провожая глазами убегавшие назад птицеморы. Вот справа земля вздыбилась мощным курганом, украшенным часовенкой.