Бар на окраине
Шрифт:
А ученые — именно так, как Аркадий.
— Аркадий, — представился человек чуть осипшим голосом.
— Арина, — почему-то очень тихо ответила я и почувствовала, как меня охватывает какая-то странная дрожь.
Дашкин жилец посмотрел на меня, и меня до глубины пронзили его глаза — светлые, глубокие, проницательные. Я утонула в них, будто меня затянуло в омут заброшенное лесное озеро.
Тем временем постоялец подошел к холодильнику и вынул бутылку молока. Я не мигая уставилась ему в спину.
— Как
— Пожалуй, с-стоит, — отчего-то заикнувшись, промямлила я, неотвратимо чувствуя, что сейчас произойдет то, ради чего Бог послал меня сюда.
Дашка встала в дверях, а математик сел напротив и поставил стакан перед собой.
Трясущейся рукой я вынула из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой слишком близко к коже, слегка опалив лицо.
— Я тоже много лет курил, — доброжелательно обратился ко мне Аркадий, — а потом пришлось лечиться от последствий этой пагубной привычки. А вы еще молодая, и красавица, как сказано у Некрасова, «миру на диво»; зачем же губить себя? Вот Даша бросила, молодец, проявила характер.
И математик улыбнулся, показав не очень ровные зубы. Улыбка сразу сделала его моложе и проще.
Я потерла обожженное место и, затянувшись, посмотрела на расстегнутый ворот его рубахи, из-под которого лезли темные курчавые волосы.
— Я тоже собираюсь бросить, — неискренне сообщила я, растворяясь в светлом омуте его глаз.
— Потом не пожалеете, — вновь улыбнулся худой мужчина, тряхнув спутанной гривой, и поднес ко рту стакан с молоком.
Сделал один глоток, поставил стакан назад и опять взглянул мне в глаза.
Я глубоко вдохнула, а выдохом поперхнулась, чувствуя, как пересыхает горло, как в самую сильную жару.
На меня смотрел уже совсем другой человек.
ГЛАВА 11
Черты его внезапно резко обострились, скулы провалились, на щеках выступил румянец, словно мы оказались в жарко натопленном помещении. Глаза будто высветлились и до глубины зрачков вдруг наполнились странным сиянием. И он вперил в меня взгляд этих прозрачных глаз. Но тут же я поняла, что он меня не видит — взгляд шел далеко, сквозь мое тело и сквозь стены Дашкиной отремонтированной кухни.
Изменившись до неузнаваемости в единый миг, Аркадий вновь поднял и поднес к губам стакан, отхлебнул из него и поставил назад. Перед моими остановившимися глазами туда-сюда промелькнул острый локоть в синем заштопанном клетчатом рукаве.
И вдруг он начал говорить. Вернее, я бы сказала так: из него пошел потоком голос. Голос, имеющий темную окраску, монотонный
— Солнце садится рано; время года — зима. Один день меняет все. Кажется, что к лучшему…
Перед глазами опять качнулся вверх-вниз смуглый локоть.
— …но только кажется. Не исследуй неверный путь. Верный путь ведет вниз. Бей врагов их оружием. Только тем, что было с ними.
Еще одно движение локтя.
— Дом между прошлым и настоящим. Мертвые живы, а живые будто спят. До Рождества — ты есть. А есть ли ты после Рождества?..
Пустой стакан опустился на стол. В то же мгновение стол резко опрокинулся набок, и его внутренняя часть вдруг почему-то оказалась над моей головой.
— Арина! Арина, что с тобой?.. — издалека послышался встревоженный голос Дашки.
И я увидела под столом ее лицо с выпученными глазами.
Чьи-то сильные руки, принадлежащие, видимо, Аркадию, легонько приподняли меня и заботливо усадили на стул.
Кухня качалась передо мной, как маятник.
— Ой, — вымолвила я еле слышно. Голос куда-то пропал, словно провалился внутрь тела.
Дашка поставила передо мной стакан с водой. Непослушной рукой я поднесла его ко рту и начала пить нервными глотками.
— Тебе лучше? — теплым баритоном спросил, склонившись надо мной, Аркадий. От заунывного темного потока слов не осталось и следа.
— Да, кажется… — шепотом ответила я, тупо уставившись ему в переносицу.
— Что, опять было?.. — озадаченно спросил математик, повернувшись к Дашке.
Та хмуро кивнула.
— И что я на этот раз бормотал?
Невинный вопрос вызвал у хозяйки шквал негодования.
— Какая тебе разница, что ты бормотал, раз ты ничего не помнишь и объяснить не можешь?! Смотри, до чего довел человека!
Аркадий понуро опустил голову.
— Иди к себе, — махнула рукой Дашка, — только стакан помой.
И прибавила непечатное выражение.
Аркаша взял злополучный стакан с лилией и пошел к раковине. Машинально прислушиваясь к плеску воды, я вновь потянулась за сигаретой.
— Ну что, поверила, наконец?.. Теперь колись, что ты такое услышала, что под стол свалилась, — требовательно заявила подружка, когда Аркашина спина нырнула из кухни в прихожую.
Но я совершенно не знала, в чем нужно колоться. Слова Аркадия лежали где-то на дне души мертвым грузом и придавили всякое желание их комментировать. Смысла их я не поняла. Я не могла ничего объяснить даже себе, не то что с навязчивым любопытством взирающей на меня Дашке.