Бар "На перекрестке"

Гуркало Татьяна Николаевна

– Квынь, квынь, квынь, - совсем уж надрывно прозвучало слева, за подсолнухами.

И Миррет опять остановилась. До сих пор ей не доводилось встречать бродячие колодцы.

– Квынь, - прозвучало еще раз, с какой-то даже угрозой.

И луна торжественно спряталась за очередным облаком.

– Квы-ы-ынь, - с надрывом прозвучало совсем близко.

И из-за подсолнухов вышло какое-то чудовище, больше всего похожее на улитку, ползущую домиком вперед. Правда, домик был приземистый и какой-то прямоугольно-горбатый. А сама улитка выгнулась странной дугой, и то, что

Миррет приняла за хвост, упирающийся в землю, было гораздо толще, чем остальное тело. А еще у улитки прямо со спины торчал одинокий рог странной формы.

Миррет, глядя на эту чуду-юду, даже онемела. А уж о том, чтобы продолжить путь, и речи не шло.

Улитка тоже остановилась, немного поскрипела, а потом отбросила домик, распрямившись и сразу став подозрительно похожей на человека. Человеческая фигура затрясла руками, видимо закрепляя новую форму, и шагнула в девушке.

– Метаморф?
– в ужасе спросила Миррет, помня, что с этими существами даже богам лучше не встречаться. Проглотят, а потом пойдут дальше в новом обличье, еще и божественной силой будут пользоваться, пока проглоченный не переварится.

– А?
– хрипло отозвалось ужасное существо и кашлянуло.

– Мамочки, - прошептала девушка, отступая на шаг.

Метаморф откашлялся, зачем-то постучал пальцем по голове, а потом уставился на Миррет огромными, гнилушно-зелеными и такими же светящимися глазами, неожиданно появившимися на том, что было у него вместо лица.

Миррет отступила еще на шаг.

Метаморф поморгал, склонил голову на бок, поправил так и торчащий над плечом улиточный рог.

А Миррет наконец почувствовала, что от него веет самой смертью, и поняла, что точно не выживет. Зубы зацокали, а рукам сразу стало холодно, хотя ночь была жаркая.

– Кхм, - сказал метаморф, а потом спросил приятным мужским голосом с хрипотцой: - Девушка, вы выйдите за меня замуж?

– А-а-а-а!
– с готовностью ответила Миррет, наконец отмерла и рванула через поле, не засаженное подсолнухами, к темной полосе деревьев. Она точно помнила, что метаморфы лазить по ним не умеют. Их иногда так даже вычисляли.

К сожалению, поле оказалось вовсе не пустым, заросшим невысокими бурьянами. Миррет не успела пробежать даже десяти метров, как споткнулась обо что-то большое и круглое, смачно хрупнувшее в ответ на пинок, и полетела носом вперед, в неизвестность.

Неизвестность встретила ее металлическим столбиком, на который что-то было подвешено, и блаженной темнотой. Полной и абсолютной. Без всяких метаморфов и дедов-предателей.

А последней внятной мыслью, промелькнувшей в голове, было:

– Теперь мама точно на всех импотенцию наведет.

– Что за идиоты придумали такую систему полива?
– ворчал Луи, пытаясь устроить поверх колонок лежащую в обмороке девушку.

Тачка, на которой он, собственно, эти колонки и вез, протестующее поскрипывала, но Луи было наплевать. Эта тачка изначально была со странностями, и центр равновесия у нее был не там, и ручки скользкие. Потом еще колесо начало визжать так, что наверняка разбудило людей во всех окрестных селах. Но бросить ее Луи не

мог. В руках он бы две колонки сразу не унес, а оставлять одну посреди дороги не рискнул. Мало ли кто и с какими клептоманскими наклонностями решит по этой дороге покататься.

Наверное, надо было наплевать на маскировку и ехать на скутере, кто бы этот скутер, а особенно нарисованные на нем черепа, рассмотрел в такой темноте?

Луи вздохнул и поправил свисавшую руку незнакомки, а потом вообще положил ее на грудь. Девушка сразу же стала похожа на покойницу.

И чего она такая нервная? Бродить в одиночестве, ночью, по полям не боится, а встретив кого-то, начинает убегать, не разбирая дороги. Хорошо еще, что шею не сломала. Жалко бы было, очень красивая девушка. Блондинка, кажется, даже натуральная.

– Как раз в моем вкусе, - пробормотал Луи, пристроив поверх первой руки вторую, а потом еще и вложив между пальцами короткую веточку, напоминавшую формой свечку.

Получившаяся композиция Луи понравилась. Видимо, обучение на некроманта что-то окончательно искривляет в мозгах. А вот шишка на лбу незнакомки не нравилась совсем. Мало ли что там. Хорошо, если просто шишка и сотрясение, трубу девушка боднула так, что она изогнулась. А что если что-то серьезнее?

– Надо ехать к бабушке, - решил Луи и, развернув тачку, повез свое добро и обморочную девицу к местному экстрасенсу, по совместительству старшему некроманту округа и просто знахарке Пелагее Вранич, по паспорту - Светлане Ивановой.

Бабушкой она была для Луи двоюродной, но все равно самой любимой. Она единственная не пыталась вернуть его на путь истинный. А еще пекла очень вкусное творожное печенье с яблоками и корицей. Не будь этого печенья, детство бы у маленького некроманта получилось совсем унылым, да и кости были бы непрочными. Потому что молочные продукты он только в этом печенье и ел, а витаминам мама не доверяла, называя их плохонькой химической заменой вредной для здоровья.

– А где метаморф?
– первым делом спросила очнувшаяся Миррет.

Очнулась она, что странно, не посреди поля, а на диванчике, накрытая пледом. Диванчик стоял в светлой комнате со странными украшениями, вроде пыльного чучела совы на шкафу, и сплетенной из шерстяных ниток паутины, висящей в углу. Еще в комнате был стол, заваленный разным хламом, вроде хрустального шара, книги в красной кожаной обложке и каких-то непонятных черепов, явно искусственного происхождения.

– Эк ее приложило, - сочувственно сказала немолодая женщина, растирающая на коленях каменным пестиком что-то в глиняном горшочке, и покачала головой.

– Я же говорю, с разгона, головой, в трубу. Я бы не рискнул, - сказал кто-то с другой стороны диванчика. Приятным мужским голосом. Знакомым таким, с хрипотцой.

Сознание немного подумало и решило, что слишком рано вернуло свою хозяйку из блаженного небытия и неведения, и попыталось все исправить, уплыв в неведомые дали.

– Ох ты ж!
– воскликнула женщина, вскочила на ноги и сунула под нос девушке вонючую веточку.

Сознание сразу же передумало уплывать, зато начало тошнить.