Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир!
Шрифт:
Я сделала еще один освежающий вздох и подняла голову, чтобы посмотреть на Джейми.
— А ты удивился бы, если бы я убила его?
Он немного удивился.
— Ты могла бы это сделать, если сочла бы, что это к лучшему. — Сам по себе вопрос о том, могла ли я убить человека, он просто отмел, как несущественный, поскольку посчитал куда более важным другое. — Но мне кажется, не слишком мудро было бы с твоей стороны, так сказать, руководить обеими смертями, если ты понимаешь, о чем я.
Я поняла, и уже не в первый раз ощутила ту невидимую сеть связей, частью которой он был, а я не могла стать никогда.
Но что меня раздражало куда сильнее, так это то, что ему прекрасно были известны и мои мысли.
— Значит, поняла, — сказал он, всматриваясь в мое лицо. — Я знал, что Бирнес наверняка умрет, и ты ему ничем не поможешь. Но если бы ты узнала о его болезни, ты бы обязательно отправилась к нему. А потом он бы умер, а люди… ну, может, они и не стали бы вслух рассуждать о том, как это странно, что оба мужика скончались, так сказать, под твоими руками, но…
— Но они бы об этом подумали, — закончила я за него. Теперь он уже улыбнулся по-настоящему.
— Люди за тобой наблюдают, Сасснек.
Я закусила губы. К добру ли, к худу ли, но на меня и в самом деле обращали внимание, и это внимание стало бы куда более пристальным, если бы я позволила себе совершить еще одно убийство.
Джейми выпрямился во весь рост и, ухватившись за ветку, чтобы не свалиться в воду, шагнул из лодки на берег и поплотнее завернулся в плед.
— Я обещал миссис Бирнес, что заберу вещи ее мужа с лесопилки, — сказал он. — Ты можешь не ходить со мной, если не хочешь.
Лесопилка мрачной глыбой вырисовывалась на фоне звездного неба. Она не могла бы выглядеть более зловещей, даже если бы очень постаралась. «Куда ты пойдешь, туда же и я».
Я подумала, что теперь знаю, что именно он делает. Он хотел увидеть все в целом, прежде чем принять решение; увидеть, осознавая, что все это может принадлежать ему. Шагая между цветочными клумбами и через фруктовый сад, проплывая в лодке мимо обширных сосновых лесов, посещая лесопилку — он оглядывал все это хозяйство, предложенное ему, взвешивал и подсчитывал, решая, с какими трудностями ему придется столкнуться и может ли и должен ли он принять этот вызов.
В конце концов, мрачно подумала я, дьявол тоже настоял на том, чтобы показать Иисусу все. Он постарался изо всех сил, и возвел Его на крышу храма, чтобы Он увидел все города мира и все его соблазны. Единственной проблемой в нашем случае было то, что если бы Джейми решил сигануть вниз, ему на помощь вряд ли явился бы легион ангелов, готовых поддержать его, чтобы он не сломал ноги — а заодно и все остальное — о плиту шотландского гранита.
Рядом с ним была только я.
— Погоди, — сказала я, выбираясь из лодки. — Я с тобой.
Горы пиленого леса по-прежнему лежали рядом с лесопилкой; никто не увез отсюда ни бревнышка с того дня, как я в последний раз была здесь. Ночная тьма поглотила все расстояния, лишив окружающее перспективы; кучи не так давно распиленных бревен, казалось, плыли над невидимой землей, то где-то вдалеке, то вдруг совсем рядом, так что я задевала их юбкой. В воздухе
Я совершенно не видела, куда ступают мои ноги, — и из-за темноты, и из-за воланов собственной юбки цвета слоновой кости. Джейми держал меня за руку, чтобы я не споткнулась и не расшибла себе нос. Сам он, разумеется, никогда не спотыкался. Возможно, это было результатом того, что он всю свою жизнь прожил в глубоком убеждении: после захода солнца просто не может быть никакого света, и от этого в нем возникло нечто вроде радара. Ну да, подумала я, как у летучей мыши.
Где-то впереди, за хижинами рабов, горел костер. Было уже очень поздно; почти все должны были уже спать. В Вест-Индии в такой час стучали бы барабаны (впрочем, они стучали там все ночи напролет) и звучали бы ритмичные напевы; рабы причитали бы над каким-нибудь умершим, — такими причитаниями заканчивалась каждая неделя. А здесь было совершенно тихо. Ни звука, кроме шороха сосен, ни огонька, кроме костра на опушке леса.
— Они напуганы, — мягко сказал Джейми, останавливаясь на мгновение и прислушиваясь; я последовала его примеру.
— Чему тут удивляться, — пробормотала я. — Я тоже боюсь.
Он издал негромкий звук, как будто то ли хмыкнул, то ли коротко вздохнул, — и мне показалось, что в его голосе прозвучала усмешка.
— Ну, вообще-то и я тоже, — негромко произнес он. — Но только не привидений.
Он крепко взял меня за руку и толкнул небольшую дверь, которая вела в помещение под платформой лесопилки, — и я не успела спросить, чего же тогда он боится.
Тишина внутри была плотной, осязаемой. Поначалу я подумала, что это похоже на мертвую тишину поля битвы после сражения, но тут же поняла, что здесь все иначе. Эта тишина была живой. И что бы там ни скрывалось в ее мягкой массе это «что-то» не хранило полного молчания. И мне даже показалось, что я чувствую запах крови, все еще витавший в воздухе…
Я вдохнула поглубже — и холодный ужас охватил меня, заставив съежиться. Я действительно чувствовала запах крови. Свежей крови.
Я вцепилась в руку Джейми, но он и сам уже почуял кровь; его мышцы внезапно отвердели под моими пальцами, настороженно, как при близкой опасности. Не сказав ни слова, он высвободился из моих рук и растаял в темноте.
На мгновение мне показалось, что он и в самом деле растаял, и уже готова была удариться в панику, шаря в воздухе на том месте, где он только что стоял. Потом до меня дошло, что он просто набросил на голову свой темный плед, мгновенно скрыв светлые пятна лица и льняной рубашки. Я услышала его шаги, быстрые и легкие, — он едва касался ногами грязного пола, — но потом и шаги затихли.
Под платформой было жарко, неподвижный воздух насквозь пропах кровью. Жирный, сладкий запах, оставляющий на языке металлический привкус. И точно так же, как неделю назад, он вызывал видения. Все еще в тисках холодного ужаса, я повернулась и напрягла глаза, всматриваясь в дальний конец похожего на пещеру помещения, почти ожидая увидеть ту самую сцену, что впечаталась в мою память, как будто она могла вот-вот возникнуть в темноте… огромный крюк, раскачивающийся под страшным грузом…
Где-то неподалеку раздался тихий стон, и я чуть не откусила себе язык. В моем горле набух ком, готовый прорваться отчаянным визгом; и лишь испугавшись, что на мой крик кто-то выскочит из ниоткуда, заставил меня молчать.