Барчестерские башни
Шрифт:
— И тебе не нужно будет заботиться о мотовке дочери.— И, взяв отца за локоть, молодая вдова усадила его на кушетку рядом с собой.— От этого ты будешь избавлен!
— Да, милочка, и мне будет без нее очень одиноко. Но не надо пока думать об этом. Что до денег, то такого содержания мне с избытком хватит. Я вернусь в свой дом... теперь можно и признаться, что жить на квартире не слишком удобно. Квартиры хороши для молодых людей, но в моем возрасте это... не то, чтобы недостойно, но...
— Что ты, папа! Ничего подобного! Никому и в голову это не приходило. Во всем Барчестере никого
— Архидьякон не поблагодарил бы тебя за эти слова,— заметил мистер Хардинг, улыбнувшись тому, что его дочь ограничила свой пример высшими духовными лицами Барчестерской епархии.— Но, во всяком случае, я буду рад вернуться в наш старый дом. С тех пор как я узнал, что это решено, я вообразил, будто мне тесно без моих двух гостиных.
— Так поживи пока у меня, папа. Ну, пожалуйста!
— Спасибо, Нелли. Но не стоит. Это ведь означало бы два переезда. А я буду очень рад вернуться к моим старикам. Но увы! За эти годы шестеро из них скончались. Шестеро из двенадцати. А остальным, как я слышал, живется плохо. Бедняга Банс!
Банс был один из оставшихся в живых обитателей богадельни — девяностолетний старик, верный друг мистера Хардинга.
— Как обрадуется Банс! — воскликнула миссис Болд, радостно захлопав в ладоши,— Как обрадуются они все, когда ты вернешься к ним. И, конечно, они снова будут жить в ладу.
— Однако,— сказал он со смешком,— у меня появятся новые ужасные заботы — двенадцать старушек и экономка. Ну, как я справлюсь с двенадцатью старушками и экономкой?
— Со старушками будет справляться экономка.
– с экономкой кто? — осведомился он.
– ней не надо справляться. Вероятно, это будет очень важная дама. Но где она поселится? Не в доме же смотрителя?
— Надеюсь, что нет, милочка.
— Ах, папа! Я не согласна на мачеху-экономку!
— Это тебе не грозит, милочка. То есть в той мере, в какой это будет зависеть от меня. Но для экономки и старушек будут строить новый дом, хотя место для него пока не указано.
— А экономку уже назначили? — спросила Элинор.
— Еще не назначили и смотрителя,— ответил ее отец.
— Но ведь, кажется, известно, кого назначат,— сказала она.
Мистер Хардинг подтвердил это: так сказал архидьякон, объяснив, что епископ и его капеллан не имеют власти назначить кого-нибудь другого, даже если у них будет такое желание и хватит наглости о нем заявить. Архидьякон считал, что теперь, когда дела богадельни урегулированы парламентским актом, у епископа нет другого выбора, хотя мистер Хардинг и сложил с себя обязанности смотрителя без каких-либо условий. Так считал архидьякон, и тесть ему верил.
Доктор Грантли решительно возражал, когда мистер Хардинг решил отказаться от этого места. Он пытался его отговорить. По его мнению, мистеру Хардингу вовсе не следовало обращать внимания на бурю негодования, разразившуюся из-за восьмисот фунтов, которые смотритель получал из средств такого благотворительного учреждения; архидьякон даже теперь считал поведение своего тестя малодушным и недостойным. А в уменьшении смотрительского содержания
И все же, хотя архидьякон был убежден, что эти перемены лишили пост смотрителя барчестерской богадельни прежней славы и почета, что вмешательство либералов осквернило это заведение, что уменьшение содержания, старухи и прочие новшества значительно изменили все к худшему, он был достаточно практичен и вовсе не желал, чтобы его тесть, имевший сейчас лишь двести фунтов в год на все свои нужды, отказался от этого поста, пусть даже оскверненного, уже не почетного и поставленного под нежелательный чиновничий контроль.
Итак, мистер Хардинг решил вернуться в свой старый дом при богадельне и, надо признаться, по-детски этому радовался. Уменьшение содержания его нисколько не трогало. Экономка и старухи несколько угнетали его, но он утешился мыслью, что городским беднякам это принесет пользу. Ему была немного неприятна мысль, что его возвращение в богадельню будет как бы милостью нового епископа, которую к тому же придется получить из рук мистера Слоупа, но архидьякон заверил его, что ни о какой милости тут не может быть и речи. Назначение прежнего смотрителя все считают само собой разумеющимся. Вот почему мистер Хардинг без колебаний объявил дочери, что вопрос о его возвращении в их старый дом можно считать решенным.
— И тебе не надо будет просить об этом, папа.
— Разумеется, нет, милочка. Не могу же я просить о чем-либо епископа, с которым почти не знаком. И, конечно, я не обращусь к нему с просьбой, исполнение которой, возможно, зависит от мистера Слоупа. Нет! — добавил он с несвойственным ему жаром.— Я буду очень рад вернуться в богадельню, но я не вернусь туда, если об этом мне нужно будет просить мистера Слоупа.
Эта гневная вспышка была неприятна Элинор. Мистер Слоуп не стал ей симпатичен, но она поверила, что он питает к ее отцу большое уважение, и считала, что их отношения не должны быть враждебными.
— Папа,— сказала она,— мне кажется, ты неверно судишь о мистере Слоупе.
— Неужели? — спокойно спросил он.
— Мне кажется, что да, папа. Я думаю, произнося проповедь, которая так рассердила архидьякона и настоятеля, он вовсе не хотел проявить неуважение к тебе.
— Я, милочка, и не предполагал этого. И не задавался вопросом, хотел он этого или не хотел. Такой пустяк не заслуживал бы внимания, а тем более внимания капитула. Но боюсь, он проявил неуважение к установленному ритуалу англиканской службы.