Бард и Сердце святых клинков
Шрифт:
— Я запру её, — мой дорогой друг тяжело опустился на кровать, его кулаки сжимались до белых костяшек, а челюсть так шевелилась, что я слышал щелчки.
— Ты и сам понимаешь, что это не поможет. Она твоя дочь. Такая же, как и ты.
— Она никуда не пойдёт! Ни с мародёром, ни с кем бы то ни было ещё! — Ганс смёл какие-то склянки с прикроватной тумбочки.
— И ты потеряешь её, рано или поздно. Послушай моё предложение и подумай хорошенько, — я набрал побольше воздуха решаясь. — Мы ведь можем выбрать максимально простые, неопасные задания, которые редко, но попадают в гильдию. Они скучные, малооплачиваемые, и почти никто их не берёт. Эмме
Ганс смотрел на меня и, кажется, сдерживался, чтобы снова не послать куда подальше. Надеюсь, я смог донести свою мысль до него. Эмма рано или поздно найдёт способ осуществить мечту. Так лучше это будет здесь, рядом с нами.
— Она не согласится на это, — чуть расслабив свои кулаки, Ганс опустил голову.
— Она хорошая девочка, и очень хочет тебе угодить. Если простые задания единственный вариант, она согласится на первое время на них. А дальше будем решать проблемы по мере их поступления.
— Я не знаю… — жалобнее добавил трактирщик, кажется, мысль о потере дочки пугала его до усрачки, но и прошлое не могло отпустить до конца.
— Давай вернёмся к этому утром. Сядем втроём и посмотрим, как отреагирует на предложение Эмма.
— Я уверен, она будет в восторге, — Ганс закатил глаза, и, мне показалось, чуть улыбнулся.
— Доброй ночи, — довольный тем, как всё заканчивается, я кивнул другу и ушёл к себе.
Засыпал я опустошённый и выжатый, как лимон. Ни одно задание не вытягивало их, меня так силы, ни один жадный купец не трепал мне так нервы. Дети, конечно, цветы жизни, но где взять столько терпения и сил?
Я жил уже не первый десяток лет, а ранее взросление и побег из дома тётушки не оставили места для поиска своего счастья и семьи. Какое-то время я даже думал, что не хочу детей и одиночество меня полностью устраивает. Но глядя на Ганса всегда тихо завидовал. Отношения с Мэри, милая Эмма, трактир и понятная простая жизнь. Вот только я никогда не встречал девушек, от которых бы моё сердце трепетало, таких, что оторвать взгляд невозможно, и хочется весь мир положить к её ногам.
Как-то по пьяни я завёл с Гансом разговор про любовь, но он лишь посмеялся от моих сомнений. Сказал, что время просто ещё не пришло и я ещё встречу свою прекрасную музу. С этого разговора уже прошло лет шесть, и по меркам авантюристом мне впору идти на пенсию, а я даже не уверен, нашёл ли это пресловутое счастье и доволен ли жизнью.
Глава 4
Утром меня никто не потревожил, я даже не сразу поверил в такое. Медленно открыл один глаз, потом чуть привстал, опираясь на локти. В комнате никого не было, в окно светило яркое, почти опаляющее летнее солнце. Будто вчера не было никаких разговоров, мародёров, и мне это всё приснилось. Но узнаю наверняка, только спустившись. Я наскоро оделся и тихо ступал по лестнице. Утром в таверне почти всегда было тихо и пусто. Постояльцы часто расходились по заданиям и делам после короткого завтрака.
Хоть городок и был маленький, в нём была одна из самых крупных торговых гильдий. А ещё Гело находилось на своеобразном перекрёстке: от города шла самая спокойная и короткая дорога к столице, а к нему примыкали два крупных торговых тракта, которые хорошо охранялись. И ещё сотню мелких тропинок к соседним деревням и поселениям. Своеобразный приграничный центр.
Ганс сидел за одним из столов и разбирал бочку. В углу за столом был какой-то рыцарь и,
Он мне кивнул и вырвал ржавый гвоздь из доски
— Совсем прохудилась, — очень тихо пояснил друг, кивая на тонкие, потемневшие деревяшки. — Эмма, пока ушла с Мэри на рынок, будут ближе к обеду. Я пока ей ничего не говорил, хоть она и пыталась узнать, что мы решили.
Я кивнул и тупо уставился в столешницу. Впереди были ещё одни переговоры, и вряд ли они пройдут спокойно. Эмма наверняка будет пытаться заручиться моей поддержкой и выторговать у отца условия получше. А если я не сглажу её разгорячённые порывы, то и вчерашнее предложение о простых заданиях ей не светит.
— Я тогда заварю себе чаю, если ты не против.
Ганс кивнул и отбросил в сторону обруч. Деревянная бочка постепенно поддавалась и разбиралась на составные части. Мне стало как-то не по себе от того, как легко, голыми руками он вырывает гвозди и ломает пусть и истрепавшие, но толстые деревянные брусы. И после этого говорит о своей мягкой и нежной дочке? Да она твоя копия, только что уменьшенная, кого угодно разделает под орех.
Я прикрыл за собой двери кухни, здесь благо было без изменений. Огромная рабочая зона для Мэри, где царил исключительный порядок, и пусть только кто-то посмеет что-то поменять местами. По бокам от огромной тумбы с каменной столешницей стояли шкафы с открытыми и закрытыми секциями. Если мне не изменяет память, то чаи хранились сверху справа. Я подтянул к себе небольшой табурет и, встав на него на носочки, смог достать до верхней полки, где как раз и лежали мешочки с чаями и засушенными травами.
Вынимая травы по очереди, я принюхивался к ним и откладывал обратно. Мне нужна была мята, мелисса и липа, если повезёт. На столе в центре я уже приметил апельсин, с которого можно счистить немного цедры, а если залить это великолепие кипятком, то утро можно считать уже не таким мрачным и гнетущим. Когда травы были найдены, я потратил ещё пару минут на поиск чайника, он был едва тёплым. В такие моменты жалею, что не освоил магию: подогреть воду за пару минут, такая мелочь, но приятная.
В итоге из кухни я вышел с дымящимся ароматом, чайником в одной руке и тарелкой с булочкой в другой. Ганс довольно улыбнулся, бочка уже была разобрана до основания и аккуратно разложена на составные части прямо рядом со столом. Металл сдать, гвозди, какие остались в хорошем состоянии, пустить в дело, а вот доски, скорее всего, придётся выкинуть. Изнутри они были невероятно влажными, почти мокрыми, к тому же местами подгнили. Даже если их высушить, вряд ли получится хороший костёр из такого сырья. Может, только, если пустить на ароматические палочки для местных пьянчуг.
Я присел рядом с Гансом, налил себе чаю и откусил булку. Мята медленно плавала на поверхности кружки. Трактирщик сначала громко вдохнул аромат, а потом, довольно кивнув, пошёл за стаканом для себя. Так, мы и сидели друг напротив друга, молча сёрбали чай и ждали, когда вернётся Эмма.
Лучик ворвалась в открытую дверь, как ураган, следом Мэри втащила несколько тяжёлых сумок. Мой друг вскочил на помощь, почти перевернув стол, а Эмма помчалась ко мне.
— Дядя Хаген, — почти шёпотом сказала она, присев на корточки так, чтобы быть даже ниже столешницы, — вы же поговорили с папой? Что он сказал?