Барьер трёх минут
Шрифт:
Я уже мчусь. Чтобы предупредить вовремя! Это в сто раз важнее, чем весть, которую принёс гонец с полей Марафона. Я устремляюсь вперёд, ощущая за спиной глухой рокот моря. Я больше не думаю о себе, плевать мне на себя! Вперёд!
Успею или нет? Море ревёт, чайки мечутся. Пронзительный их крик наполняет воздух. Надо успеть. Затылком я уже ощущаю дыхание накатывающегося вала. Но и цель близка. Люди близко. Мои ноги уже больше не касаются земли, последние шаги я делаю по воздуху и за поворотом валюсь на траву, в одуванчики. По ту сторону белых линий, пересекающих восемь дорожек. Постепенно ко мне возвращаются
Подбегает судья с финиша — спросить фамилию. Секундометристы спорят между собой. Диктор объявляет в микрофон следующий забег.
Время остановилось.
Учитель физкультуры в нейлоновом тренировочном костюме, обтягивающем широкие покатые плечи, идёт ко мне от группы секундометристов. Синие штаны поблёскивают в лучах солнца, край брючины с шорохом трётся о тартуские кроссовки из коричневой выворотки. Хороший электрический зарядик должен сейчас нести в себе этот человек — ловлю я себя на первой после бега мысли и чувствую сожаление, что под рукой нет гальваноскопа.
Физрук останавливается в двух шагах от меня. Я медленно встаю на ноги. Он смотрит на меня, и на его лице с широким подбородком странное выражение. Я не могу понять, означает оно насмешку или улыбку. Так часто бывает, поди угадай, что написано у человека на лице.
Слова — другое дело. Слова более однозначны.
Ишь ты, он и усмехаться умеет.
— Ну, разве было так уж страшно? — слышу я его глухой голос. — Стоило ли так долго уклоняться? Три минуты сорок две секунды. Четвёрка по физкультуре тебе обеспечена.
1976
Проигрыш Комару
В пользе спорта никто в наши дни не сомневается, по крайней мере Ханнес. Да и как же можно сомневаться, если даже в работе добивается б'oльших успехов тот, кто занимался спортом. Так в газетах пишут. Ханнес сам читал. Для монтажников-высотников очень полезна акробатика, для трактористов-бульдозеристов — бокс. В газете было, что те девушки, которые в школьные годы играли в настольный теннис или в волейбол, работая позже на часовом заводе, устанавливали на тридцать процентов шестерёнок больше, чем те, кто спортом не занимался. А девушки, сдавшие нормы ГТО, в цехе полупроводников выполняли трудовые нормы гораздо лучше тех, кто ГТО не сдал. Особенно полезен спорт в тех случаях, если работа требует подвижности. Например, в профессии официанта или почтальона. Об этом в газете не писали, это Ханнес сам сообразил. Уж если ты бегал кросс, ты и с подносом будешь носиться быстрее. Ясно так же, что почтальон-спортсмен скорее разнесёт газеты, чем не спортсмен — сопящий и задыхающийся почтальон.
И даже для людей умственного труда спорт необходим. Когда Спасский и Фишер в Рейкьявике вели матч за звание чемпиона мира, Спасский в свободное время махал ракеткой на корте, а Фишер ходил плавать. Или это Фишер стучал по мячу, а Спасский плескался в бассейне? Во всяком случае, оба занимались спортом, это Ханнес хорошо помнит.
Ханнес пока ещё не решил окончательно, станет он работником умственного или физического труда. Решать такие вещи в восьмом классе ещё рано. Но кем бы он ни стал, всё равно от спорта будет польза.
С этой мыслью Ханнес с весны бегает небольшие кроссы. Дом его стоит на
По мнению Ханнеса, даже странно, как это некоторые люди могут сделать самоцелью сантиметры и секунды. Стоит учителю физкультуры принести на площадку рулетку, как парни чуть с ума не сходят. Каждый старается изо всех сил, чтобы прыгнуть дальше сантиметров на десять. Ну какое значение могут иметь эти десять сантиметров? Разве они что-то добавят человеку или отнимут у него? Обогатят его чем-то? Что бы там ни говорили, Ханнес всегда был выше сантиметров и секунд. Ханнесу как человеку мыслящему безразлично, будет ли он в списке прыгунов последним, предпоследним или где-то там в середине.
Учителя Ваарикаса такое безразличие буквально приводит в ярость.
— Да напрягись же ты, наконец! Быстрее разбег! — кричит учитель Ваарикас, когда Ханнес бежит обязательные сто метров или прыгает в длину. Но Ханнес и не думает ускорить разбег, а тем более напрягаться. Ноги бегут, как сами хотят, Ханнес их не подгоняет. Ханнес пробегает всё, что положено по учебной программе, и выполняет обязательные прыжки, улыбаясь и ясно понимая: «Важны не сантиметры или секунды. Важно, что ты занимаешься спортом».
И спортом Ханнес в самом деле занимается. Недавно, во время сбора металлолома среди всякой дребедени ему попался красивый круглый железный шар. Ханнес забрал его и унёс в лес под куст. Иной раз во время утренней пробежки неплохо для разнообразия и ядро потолкать.
Теперь как раз дело и обстоит так: Ханнес среди молодых ёлочек толкает ядро. Конечно, круга для толкания ядра в лесу нет. Границу толчкового круга Ханнес обозначил, положив на землю ветку.
Хорошо вот так заниматься спортом в одиночку. Ханнес поудобней укладывает ядро на ладонь и поднимает ногу, чтобы взять разгон. Мускулы напрягаются. Мгновение спустя, когда ядро вылетит из руки, можно, конечно, их снова расслабить. Усилие и расслабление — этим-то спорт и полезен для человека. Учитель Ваарикас глубоко заблуждается, считая, что у Ханнеса нет интереса к спорту. Интерес-то есть, только Ханнес не позволяет спорту завладеть собой. Думающий человек принимает спорт как развлечение, а не как азартную погоню за сантиметрами и секундами.
Ханнес представляет себе, будто в Ярвеском лесу среди ёлок идут Мюнхенские Олимпийские игры. Шестеро спортсменов вышли в финал и ждут своей очереди толкать.
Книгу об Олимпийских играх в Мюнхене Ханнес, конечно, читал, но кто там на самом деле участвовал в финале соревнований по толканию ядра, этого он не запомнил. Зато он знает имена многих знаменитых толкателей.
— Толкает Перри О’Брайен! — объявляет он одного из них и берёт ядро в руки.
О’Брайен был великим новатором в спорте. Ему первому пришла мысль начать разгон для толчка, повернувшись спиной к направлению толкания. Ханнес тоже делает так.