Бархат
Шрифт:
– А вот учтивыми по отношению друг к другу мы не были никогда, – поддразнила она его. – Не уверена, что смогу вести себя именно так.
– Габриэль, я говорю абсолютно серьезно.
– Я знаю.
Прайд кивнул и поцеловал ее веки.
– Тебе пора идти. Уже светает.
– Нет такого закона, который запрещал бы встречать рассвет у реки, – заявила графиня. – Во всяком случае, если ты не пойдешь за мной по пятам.
– Не пойду. А теперь – иди.
Лорд помог своей любовнице выбраться на дорожку сквозь ивовые ветки.
– И
– А почему бы нам не встретиться здесь же следующей ночью?
Габриэль остановилась, глядя на огненный шар, показавшийся на горизонте.
– Может быть, это и получится. Все зависит от того, что с собой принесет этот день. Я лишь к вечеру узнаю, смогу ли встретиться с тобой.
– Очень хорошо, милорд.
Габриэль рассмеялась и послала Прайду воздушный поцелуй, а затем бодрым шагом направилась в город, несмотря на бессонную ночь.
Натаниэль провел в ивовой беседке еще около часа, прежде чем отправился вслед за ней. Он сел на траву, прислонился к стволу ивы и закрыл глаза. Лорд задремал, зная, что после такого короткого отдыха он весь день будет чувствовать себя свежим и отдохнувшим, как будто после долгого сна.
Итак, Габриэль оставила шпионаж. Было ли это к лучшему?
Он в полудреме размышлял об этом, а солнце вставало все выше, и его золотые лучи весело заиграли на серебристых листьях укрывавшей их плакучей ивы.
– Графиня де Бокер – потрясающая женщина, – заметил граф Николай Толстой, опуская лорнет.
– Да, – согласился с ним Натаниэль, стараясь говорить равнодушно. – Впрочем, надо признаться, что мне больше нравится княгиня Кирова.
– Ах, значит, вам по душе пухленькие блондинки? – спросил граф. – А я, знаете ли, предпочитаю остренького соуса к мясу.
Граф рассмеялся довольным, благодушным смехом, который подействовал Натаниэлю на нервы.
– Насколько я знаю, вы должны каждое утро справляться о самочувствии Наполеона? – меняя тему, заметил Прайд.
– Да. Наш царь очень интересуется тем, как его дорогой друг и союзник провел ночь и хорошо ли он отдохнул, – промолвил Толстой. – А генерал Дюрок точно так же, ровно в девять утра, появляется в покоях царя, чтобы осведомиться о здоровье Александра.
– Как трогательно! – сухо заметил Натаниэль.
Граф расхохотался.
– Добрый вечер, господа. Вы ездили верхом этим утром? – спросила Габриэль, подходя к ним.
Мышино-серое газовое платье графини облегало ее фигуру, подчеркивая длину стройных ног и плавную линию бедер.
– Да. Нам понравилось. Не то, что королю Пруссии, – заметил граф Толстой, иронично улыбаясь.
– Да. Вот бедняга.
Габриэль посмотрела в противоположную сторону залы, туда, где в стороне от группы придворных, окружающей императоров, стоял Фредерик Вильям, король Пруссии.
– Наполеон все утро посмеивался над его формой, – произнесла графиня. – Он спросил короля,
– Ему не следовало приходить, – заметил Натаниэль. – Он же знает, что Наполеон его не любит и не упустит возможности унизить при всех.
– Вы слишком суровы, мой друг, – заговорил граф Толстой. – Вполне естественно, что он здесь. Фредерик надеется, что переговоры будут полезными и для Пруссии тоже.
– Ничем не обоснованная, даже глупая надежда, – заявил Прайд. – Да к тому же его жалкая жена пытается флиртовать с Наполеоном, как будто ее женские чары могут на него подействовать.
– Она очень милая, – проговорила графиня де Бокер. – Впрочем, император действительно не поддается ее обаянию. Он был просто жесток с ней. За обедом он осведомился, почему на ней надет тюрбан. Бонапарт заявил, что это неуважение к Александру, потому что Россия не в ладах с Турцией. Бедняжка не знала, куда глаза спрятать и что говорить в ответ.
– Пожалуй, пойду и поговорю с ней, – улыбаясь, промолвил Толстой. – На меня ее чары уж точно не подействуют. Прошу прощения, господа.
С этими словами граф Толстой поклонился и направился к униженной королеве Луизе.
– А у вас острый слух, мадам, – сухо заметил Натаниэль.
Прайд окинул быстрым взглядом салон, желая узнать, не наблюдает ли кто-нибудь за ними слишком пристально.
– И зверский аппетит, – прошептала графиня, облизнув губы.
Глаза Габриэль сияли. Она шагнула ближе к Натаниэлю, и он почувствовал тепло, исходящее от нее.
– Осторожнее, – предупредил он, улыбаясь знакомой даме, которая пыталась поймать его взгляд. – Разрешите предложить вам бокал шампанского, графиня?
– Благодарю вас, милорд.
Габриэль взяла его под руку, и они отправились в столовую залу.
– Мой крестный считает, что среди участников переговоров со стороны русских нет ни одной светлой головы, – произнесла, она.
Натаниэль вежливо кивнул ей:
– Неужели, мадам?
Графиня улыбнулась:
– Да, именно так он и сказал, сэр.
– Это касается всех, кроме Александра, – учтиво промолвил Прайд. – Думаю, что ваш крестный отец заткнет за пояс князей Куракина и Лобанова за столом переговоров.
– За пояс он заткнет любого, – заметила графиня де Бокер. Габриэль остановилась, поклонилась мадам Дюрок и представила ей лорда Прайда:
– Мсье Лубянский был так любезен предложить мне бокал шампанского.
– Вы, наверное, тоже пожелаете шампанского, мадам Дюрок? – спросил лорд.
– Благодарю вас, мсье. Я, пожалуй, предпочту стаканчик негуса [19] . А теперь, Габриэль, скажите мне, что вы думаете о бедной королеве Луизе?
19
Род глинтвейна