Барлиона. Бард
Шрифт:
Внимание! Вы открыли в себе способность: «Песнь замешательства».
Ваше Исполнение приводит слушателей в замешательство, ослабляя их внимание и восприимчивость. Эффективность «Песни замешательства» зависит от многих факторов, в том числе от Вашей Известности и Харизмы.
Время действия эффекта равно времени Исполнения. Стоимость исполнения: отсутствует. Дальность: вариативно. Цель должна слышать Исполнение.
Надо сказать, реакция зала вполне соответствовала полученной способности. На дюжину ошеломлённых и непонимающих лиц лишь трое весело улыбались, поняв и смысл песни, и заложенную
Просить новых песен не стали, что можно было с равным успехом воспринять и как победу, и как поражение.
— Кстати, а это идея, — задумчиво пробасил ирх. — Сменю шляпу макаронников на гордый суконный шлем самого Васнецова!
— Блин, к тебе нужно пояснительную записку прикладывать, — в очередной раз убедившись в своей вопиющей безграмотности, вздохнула я. — Что за суконный шлем Васнецова?
— Будённовка — это и есть суконный шлем, — ирх поднял со стола свою шляпу и показал мне. — А это вот — традиционная шляпа итальянских альпийских стрелков. А то, что ты назвала «будённовкой» — называется «суконный шлем образца 1918 года», разработанный для Рабоче-Крестьянской Красной Армии коллективом художников, в который входили Васнецов и Кустодиев. Продержалась она в войсках до тысяча девятьсот сорокового года, когда была заменена на зимнюю шапку-ушанку. Понятно, о, мой юный побег бамбука?
— Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, спрошу только, зачем ты это знаешь?
— Потому что это — наша история, Лори.
Впервые с момента нашего знакомства я увидела действительно серьёзного Чипа.
— А по твоей песне получается, — он горько ухмыльнулся, — что действительно от героев былых времен не осталось порой имён. Готов поспорить — ты даже толком эту самую будённовку и не видела никогда.
— В древних фильмах только, — призналась я. — Со звёздами красными.
— Один из моих предков носил такую, — вздохнул Чип. — Пропал без вести в войне, которую теперь Второй мировой называют. Так и не нашли.
Никогда не думала, что мне будет стыдно за собственное пренебрежение к истории. Как по мне — её просто нереально запомнить. Тысячи лет, сотни стран до объединения мира, десятки трактовок на каждую эпоху, миллионы имён и дат… Зачем это всё, когда настоящего более, чем достаточно? Но что-то во взгляде ирха навело меня на неожиданную мысль. Я знаю миллионы деталей о судьбах сотен выдуманных персонажей и миров, копаюсь в истории Барлионы, выискивая упоминания о героях прошлого, но отказываю в этом своим собственным предкам. Была в этом какая-то дикая и очень обыденная несправедливость, настолько привычная, что её практически невозможно разглядеть.
— Прости, — толком не осознавая за что, выдохнула я.
— Это ты прости, — ирх тихонько положил лапу на моё плечо. — Ты молода, нечего тебе голову моими стариковскими бреднями забивать… Так, что у нас дальше по плану?
— Эм… — я с некоторым трудом вернула мысли в русло игры. — Надо бы порасспрашивать библиотекаря о песеннике. Может, он чего знает?
— Ща, всё расскажет, — ирх весело осклабился. — Я тут себе чуть харчей припас в тормозке, поможет язык развязать.
— Э! Тпру! Что за кровавые сценарии рисует твоё воображение? Мы ж не военные тайны у врага выпытывать собираемся, а расспросить уважаемого учёного сильвари об одном из свитков в подведомственной ему библиотеке.
— И заодно позавтракать, — закивал ирх, после чего выудил из одной из своих сумок внушительный
— Ибо война — войной, а обед по распорядку! — возвестил мохнатый, после чего откусил разом половину куска, запихал в пасть лук и смачно зачавкал, порыкивая от удовольствия.
Достучавшись до скрывающегося в подсобке НПС-библиотекаря, я с некоторым разочарованием обнаружила, что бафа «под впечатлением» на нём нет. Видно, из-за слишком своеобразных образов и отсылок к истории реального мира песня не произвела должного эффекта на ИИ. А поскольку библиотекарь уже выжидательно глядел на меня с весьма недовольным видом, я не стала утомлять его предложениями вроде «погодите, сейчас я вам на лютне сыграю», а сразу перешла к делу.
— Просим прощения за беспокойство, уважаемый, но не могли бы мы побеседовать без лишних ушей? — я выразительно покосилась на греющих уши игроков.
— Только сначала попросите Вашего друга не путать библиотеку с едальней, — библиотекарь недовольно указал на безмятежно чавкающего ирха. Тот сделал невинные глаза, развёл лапами — дескать, а я-то что? — проглотил прожёванное и дисциплинированно сложил перед собой лапы. Библиотекарь лишь покачал головой и шагнул назад, в подсобку, приглашая нас войти. В компании плечистого ирха в маленькой комнатке мгновенно стало так тесно, что разглядеть обстановку не представлялось возможным.
— Так о чём вы хотели поговорить?
— Среди книг мне удалось найти песенник, составленный когда-то Кипреем, но он оказался не полон. Кто-то похитил часть свитка, и мне бы очень хотелось найти утерянную часть песенника и отыскать злоумышленника. Вам известно что-нибудь об этом?
Скучающее выражение на лице библиотекаря разом сменилось на смущённое.
— Боюсь, это я недоглядел, — покаянно признался он. — Буквально пару месяцев назад песенник всё ещё был в порядке, и один из бардов как раз засиживался с ним вечерами, а потом я обнаружил, что части свитка не хватает.
— Что за бард? — тут же насторожилась я.
— Один из тех, кто пошёл по пути Певца Клинков. Как же его звали… — старик нахмурился, припоминая. — Вёх, кажется. Я даже попытался его отыскать, чтобы спросить, что произошло, но Вёха никто больше не видел. Стражники говорят, будто он спустился с Древа в лес и не вернулся. В последнее время многие не возвращаются…
— Может, жителям леса не понравился его вокал? — неуклюже пошутил ирх.
— Вы, свободные жители Барлионы, обладаете удивительным даром возвращаться из Серых Земель. Видно, поэтому вы так легко шутите о подобном, — довольно сухо отозвался библиотекарь.
— Жить без пищи можно сутки, можно больше, но порой на войне одной минутки не прожить без прибаутки, шутки самой немудрой [11] , - неожиданно серьёзно процитировал неизвестного мне поэта Чип. — Вы, достопочтенный мастер, простите меня — юмор мой порой такой тонкий, что никому, кроме меня самого, он и не виден.
Взгляд НПС немного потеплел, и он примирительно кивнул:
— Каждый переживает по-своему. Но если вы хотите узнать, что стало с песенником Кипрея, расспросите об этом Вёха. Если вы, конечно же, сумеете его отыскать.
11
А. Твардовский, «Василий Тёркин».