Бармен из преисподней
Шрифт:
— Ага, и заодно взял с собой своего гориллоподобного друга, разворотил мою комнату, уничтожил мою уникальную коллекцию мумий и нагло пробрался туда, куда тебе было категорически нельзя? — ответила мне она.
— Ничего не знаю! В квартире был бардак, а по поводу пещеры — так там не было написано что то вроде: «Посторонним вход воспрещён» или «опасная зона: барменам не входить»…
— И ты помял мои простыни! И главное — без меня!
Тут крыть было нечем. Я действительно подпортил постельное бельё суккуба своими грязными ботинками. Ну, и помял немного, когда проводил обыск.
— Ну, и как тебе моё жилище? — спросила Бэлла, немного успокоившись.
— Очень милое суккубье гнёздышко, — ответил я, — немного грязновато и от запаха мертвечины глаза слезятся,
— Тебе понравилось?! — глаза суккуба блеснули счастьем, — я старалась. Назвала его «Супер Серёжа». По правде сказать, все твои изображения получились супер привлекательными. Я на них потратила довольно много времени.
— Бэль, тебе лечиться надо…
— Это тебе надо лечиться! — перешла она уже на крик, — тебя надо по врачам таскать за шкирку, чтобы у тебя там всё снова заработало. Я тебя чарами с начала разговора поливаю, а ты ни сном, ни духом! Импотент несчастный!
Бэлла остановилась, чтобы отдышаться, а я всё-таки смог внимательнее её осмотреть. Сказать по правде, вид у неё был совсем уж плачевный. Под глазами синяки толщиной с большой палец ноги, щёки ввалились, еле на ногах стоит, одышка как у заядлого курильщика, а в декольте дешёвого топика выпирают не только всё еще приятные взгляду округлости, но и настоящие рёбра. Очень сильно схуднула. Даже жалко её стало. Довела её, бедную, Терра…
— Ладно, — очухалась Бэлла, — это всё уже не важно, ты уже здесь, так что всё нормально. Однако ты пришёл ко мне без приглашения, вероломно ворвался в моё скромное гнёздышко, даже не постучавшись, провёл несанкционированный обыск и трогал руками запрещённые предметы. Ты должен понести наказание за свои проступки.
— Я стучался, — попытался оправдаться я.
— Выломать с помощью твоего друга дверь не считается стуком, — раздался ответ от растворяющейся в темноте демоницы, — да, и на свои игрушки можешь не надеяться. Я убрала их подальше. Мы же не хотим, чтобы игра так быстро закончилась?
И с этими словами всё разом почернело, а я начал падать. Как будто меня с самолёта выкинули, такое было ощущение. Не люблю полёты, а те, которые проводятся без моего согласия, тем более. А в голове тем временем раздавался ласковый голос Бэллы:
Мышка бежала,
В клетку попала.
Не плачь и не ной,
Скоро будешь только мой!
Сказать по правде, было жутко лететь в «никуда», в этом, трижды проклятом тёмном с красными сполохами пространстве и при этом слышать голос этой поехавшей. Ещё более жутко было то, что достигнув (как я понял) дна, я замедлил скорость падения и мягко шлёпнулся на невидимый пол, будто бы просто упал со стула.
Ну, ладно, и не из таких ситуёвин выпутывался! Я поднялся на ноги и стремглав побежал. Куда бежал, не понятно, но в одном я был уверен точно. Надо скорее убираться из этого ада, иначе всё, что я делал до этого (включая, естественно, борьбу за выживание) окажется на деле пшиком в воздух. А вокруг творилась неведомая вакханалия. Чёрное пространство там и сям прошивалось на мгновения красными сполохами, словно молниями. Окружающая пустота постоянно изменялась и, приобретая какую-либо форму, тотчас же снова менялось. Вот по бокам вырастали шесты, на которых в сладострастных позах крутились в откровенных нарядах Бэллы, медленно превращавшаяся в Эвелин и обратно. Над моей головой висели распятые на верёвках и крючьях Андреи с наполовину обглоданными черепами, которые кричали нечто невразумительные ртами без языков и зубов. И всё это сопровождалось комментариями суккуба, для которого, похоже, происходящее было сродни забаве.
— Ты мой! Ты всегда был моим! Моя прелесть! Моя добыча! Мой трофей! Ты уже ничего не изменишь! Ты не спрячешься! Не убежишь! Ещё когда я купила тебя на аукционе, я поняла, что ты будешь моим! Теперь ты здесь навсегда!
На этом моменте меня объял страх. Тяжёлый такой, вязкий, леденящий душу животный страх. И мне не стыдно в этом признаться. Да, я испытал ужас и бежал, поджав хвост. Может виной всему влияние места, где я находился, может Бэлла, но мне хотелось убежать подальше от всего и спрятаться где-нибудь в горах, в кротовых норах, на другом континенте, в любом месте, лишь бы не здесь. Но суккубу это не нужно было. Она играла со мной как учёный с подопытной крысой, посадив ту в лабиринт и испугав громким звуком. И вот несчастное животное мечется в разные стороны, натыкаясь на всяческие тупики и знать не знает, что на самом деле находится в небольшой коробке и не сможет выбраться оттуда. Также и я, загоняемый невидимой Бэллой и собственным страхом, бежал в неведомую мне ловушку, которая поджидала маленького и несчастного бармена в конце его панического забега, раскрыв свою всепожирающую пасть. В буквальном смысле, ибо в один момент я снова начал падать. Со всех сторон доносился победно-истерический смех Бэллы, а внизу стояла её о-о-о-очень сильно увеличенная копия и, издав гортанный крик «Моё-о-о-о-о!» разинула свою пасть. А я летел прямо в неё. Хорошо хоть, что в место панического страха больного на голову шизовреника постепенно начало занимать чувство предсмертного пофигизма. Это когда ты на волосок от смерти и уже ничего не изменить, и ты понимаешь что уже всё неважно, и тебе становится совершенно пофиг. На свою жизнь, на то, что она вот-вот оборвётся, на все долги и кредиты, которые ты не погасил, на друзей, которые без сомнения будут очень горевать, на… Хотя нет, друзей мне жалко. Очень жалко. Им придётся бороться с Бэллой без меня. А я так и не помог Андрею вернуться домой. И, чёрт возьми, я бы ещё раз поцеловал Эвелину. Я закрыл глаза, улыбнулся светлому воспоминанию, даже прочитал мысленно короткую молитву, и вот…
— Фух! Еле успел! — услышал я вдруг в голове запыхавшийся, явно не человеческий, голос, — ну ты даёшь, бармен. Ты чего, трезубцем тебе по макушке, лапки как послушная сявка сложил?! Я же твою душу в самый последний момент за шкирку поймал! А ты даже не сопротивлялся, идиот!
Голос звучал очень необычно. Будто бы несколько людей с разными тональностями голоса говорили одно и то же вместе. А ещё было ощущение, что звучит он повсюду и одновременно в моём уставшем от всей это катавасии мозгу
— Кто ты? — спросил я, поняв, что моя смерть откладывается на неопределённый срок.
— Кто, кто…Бес в пальто! — огрызнувшись, сказал Голос. — Спаситель я твой. Забегался я совсем. Управление Адом, это штука такая… Полного погружения в процесс требует. Чуть зевнёшь и всё! Не будет ни Ада, ни Рая, ни Терры!
Услышав эти слова, произнесённые бурчащим тоном, я, кажется, начал догадываться, кто этот таинственный собеседник.
— Так вы…
— Воу, полегче, парень! Давай-ка обойдёмся без титулов и имён. Не нужно это. Да, я всемогущее великое существо всея мира демонов, но нафиг мне сдалась вся эта формальщина. Давай лучше перейдём на «ты» и будем общаться с тобой как хорошие друзья, тем более я спас тебя уже во второй раз, а это ли не залог хорошей дружбы? Лады?
— Хорошо. Я постараюсь, — уже немного придя в себя, ответил я. — но, в таком случае, скажи мне, на кой ляд вы…кхм… ты, так заботишься о шкурке скромного бармена?
— А вот это, Бармен, уже правильный вопрос! — в Голосе слышалась похвала, — дело в том, что хоть моё влияние простирается на весь Ад, но я не могу самолично менять устои мира и переставлять фигуры на шахматной доске, как мне захочется, потому как выше меня есть те, кто имеют истинную власть над всем Веером миров. А то, что собирается сделать твоя знакомая, совершенно не допустимо. Но сам я наказать её не могу, поэтому мне и нужна твоя помощь в этом. Это и будет оплатой за твоё спасение.