Барнар - мир на костях 2
Шрифт:
Якова выходили, правда, ногу всё же пришлось отнять, но это наоборот возвеличило его среди поселенцев. Он считался чуть ли не самым славным храбрецом, в одиночку победившим медведя и чудом выжившим. Яков не заметил своего брата, так как пребывал в беспамятстве, поэтому сам он яро верил в то, что сами боги его спасли от смерти. Не мог Яков вспомнить то, как победил, в конце концов, медведя, но перестал вскоре задаваться этим вопросом.
Так до конца дней своих они больше никогда и не виделись. Яков умер в глубокой старости в кругу внуков и правнуков, лишь на смертном одре разрыдавшись, вспоминая о своем брате.
— А почему старшая из сестер никогда не приходила к Демиду? — спросил тогда его юный Конрад. — Ведь как я понял, она была вместе с покойной матушкой благосклонна к нему.
— К тому времени она была замужем и на сносях. Как ты понимаешь, ей и своих забот хватало, да и муж был человеком строгим. Никто не поощрял людей, общающихся с изгнанниками, — отвечал Рив, поглаживая свою бороду. — И не будет же она бегать по лесу одна, имея своих младенцев и кучу обязанностей по дому.
— Понимаю… Да, ничего удивительного в том, что сестра выбрала детей, а не брата. Думаю, что любая мать поступила бы также, — Конрад вспомнил о своей и поник. Он решил перевести разговор в другое русло. — Но вот только кто всю эту правду про братьев рассказал?
— В целом история эта стала полной благодаря всем жителям деревни, потому как там все всё друг про друга знают. Но про воровство и про спасение Якова рассказал как раз таки тот самый пьянчуга, которого Яков попросил распустить слух.
"Мужик тот братьев пережил, как неудивительно, но и такое бывает. Так что на смертном одре он-то и поведал, как Яков его подкупил. А как Демид медведя убил и брата спас, он от самого Демида услышал, когда тот бредил в приступе агонии перед смертью своей. Пьянчуга нехороший человек был, да только совесть его мучила больше, нежели родного брата. Пропойца иногда носил жалкие остатки репы в лачугу к Демиду и был единственным, с кем тот общался изредка.
Он не рассказал Демиду, как сам участвовал в роспуске слухов из-за того, что его Яков подкупил. Я думаю, что Демид это и сам догадывался, но не винил оного. Когда пьяница перед смертью всё выложил, то младшие сестры заревели горькими слезами.
И с тех пор передавалась эта история дальше, как некий нравоучительный пример. Мне её поведал мой приятель, который родился в том самом краю, через много лет после описанного."
— Интересно, почему Демид всё-таки спас Якова? Ведь сам хотел его убить, да и не простил даже перед смертью.
— А ты бы спас?
— Думаю, что да, — ответил Конрад.
— Добрая ты душа. А это невиданная редкость.
— Доброта моя здесь не при чем. Всё дело в логике. Мне всегда не нравилось то, что людям свойственно помнить только плохое, а добрые поступки человеческие улетучиваются быстрее, чем дым. Мне кажется, что Демид спас Якова, потому что помнил всё то хорошее, что тот делал для него в детстве. Когда Яков предал младшего брата, то Демид не мог его простить за такое. Но ненависть не обязывает нас забывать добро. Сильное зло способны простить только самые редкостные добряки или дураки. А на зло отвечают только злом безумцы или тоже дураки. У разумных же людей просто-напросто хорошая память. И Демид относился к таковым. Жаль, что жизнь у него совсем горестно сложилась.
— Мне нравится,
Глава 14
Конрад ворочался в постели. Он никак не мог понять, с чего это вдруг вспомнил эту историю, рассказанную ему очень давно Ривом. Наёмник смотрел на низкий грязный потолок, закинув руки за голову. Размышляя, мужчина всё же пришёл к выводу: мало кто способен помнить добро. Так что рассказ хозяина лесопилки вряд ли бы оказал хоть какое-то влияние на озверевшие умы жителей. Он задумался над собственными поступками и не смог отнести себя ни к плохим, ни к хорошим людям.
Конрад услышал за тощей дверью чьи-то шаги, но гостей наемник точно не ждал. Быстро и бесшумно вскочив, затаился у входа с мечом. Со скрипом внутрь проникла незнакомая блондинка с волосами, спадающими ниже плеч. Она находилась к нему спиной с огарком свечи в руках. Во мраке, на фоне теплого огонька вырисовывалось её стройное подтянутое тело в одной облегающей юбке с большим разрезом. Грудь же прикрывала, судя по всему, совсем небольшая полоска ткани на тонких подвесках.
— Кто ты такая? И что тебе нужно? — он приставил к её шее клинок.
Девушка нисколько не испугалась неожиданного появления сзади. Она спокойно развернулась. При свете на него уставились серо-голубые и холодные глаза незнакомки. Под одним из которых был причудливый чёрный узор на коже.
— Меня зовут Фрида. Я аливитянка из земель Саркена.
Конрад заметил, что её красивые груди лишь едва прикрыты вставками из искусного золота, напоминающие по строению кольчугу.
— Я так полагаю, вы знакомы с нашей правительницей Ханной?
— Да. Когда-то встречался с ней. Она оставила моему другу медальон с двусторонним топором. И после осады крепостей о ней разошёлся в окрестностях славный слух, как о замечательной воительнице. Только тогда я узнал, кем та являлась на самом деле. Говорят, что она до сих пор находится в местном госпитале.
— Всё верно. И она тоже успела наслушаться там историй о великом наёмнике. Ханна вспомнила и тебя, и твоих друзей. И сказала, что ты хороший человек. А я должна тебя спасти.
— Что? — мужчина сморщил лоб.
— Я бы сейчас и больше рассказала, но боюсь, что у нас слишком мало времени. Если уж я нашла этот ночлег, то и люди короля вот-вот будут здесь. Скажу кратко: я визионерка. Ведаю то, что позволяют небеса. И тебя на рассвете казнят. Так что уходим! Нас ждут лошади.
Конрад не хотел доверяться ей, но в то же время и не понимал, какой смысл той лгать.
— Постой. Я не могу уехать один. Здесь, в городе у меня есть ученица Бригида. Она не поймёт, почему я её бросил.
— У выхода стоит девушка из моего отряда. Так что скорее цапарай записку. Она передаст.
— Но девочка не умеет читать.
Фрида закатила глаза и, схватив его за руку, повела к выходу из ночлежки. Небо уже начинало сереть и проясняться перед рассветом. Под навесом рядом стояла девушка в коричневом плаще.
— Сальма, — обратилась к ней Фрида. — Сейчас наемник изложит тебе на словах послание. Передашь его кое-кому в городе?