Барометр падает
Шрифт:
Марина ждала продолжения. Исповеди. Слез. Саша был очень эмоциональным человеком, но расслабиться позволял себе только с Мариной. Для остальных он был Старшина, а для нее — Алекс, Александр… русоволосый Сашенька.
Хотя в последнее время он почти всегда брил голову «для работы».
Шум на улице усилился, когда к месту происшествия подъехала «скорая помощь», и девушка закрыла балконную дверь.
— Марина, что у тебя там происходит? — удивленно спросил Саша.
— Да ничего особенного, приехала «скорая», тут рядом авария произошла.
— Ты
— Конечно! И потом, я же всегда езжу только по тротуару.
— Тропикана плохая улица… Много пьяных, — сказал Саша по-английски.
Марина тоже перешла на английский:
— У тебя точно все хорошо?
— Все нормально… просто много работы.
— Саша, ты делаешь упражнения с мячом? Вспомни, что тебе говорил доктор Кин. Ты обязательно должен…
— Я так и делаю! — отрезал Марков.
Марина помолчала. Скоро Саша не выдержал.
— Тут случай произошел… Неприятный… — Саша снова говорил по-русски.
— Ты пострадал?
Саша пробормотал что-то неразборчивое.
— Саша, что с тобой?!
— Ничего. Это другие люди страдают, когда наезжают на меня. Старый идиот! Докучливый придурок! Наверное, мне стоило его прикончить.
— Но ты… ты же никого больше не покалечил, правда? — с надеждой спросила Марина.
В пяти тысячах миль, в эннискилленской гостинице Саша удивленно посмотрел на телефон, как будто аппарат только что ударил его. Знает ли она, что происходит на самом деле? Или до сих пор верит в его отговорки? Она же такая умная! У нее был высший балл по английскому, сейчас Марина учится в университете… Неужели он и вправду такое чудовище, что ей приходится отрицать очевидное, чтобы просто жить с ним вместе?
Саша Марков улыбнулся своему отражению в зеркале над письменным столом, который стоял в его номере отеля.
Да, приходится.
А хуже всего то, что и ему приходилось изворачиваться, когда он к ней возвращался. Не ради нее. Ради себя самого.
Саша вздрогнул, поежился, присел на край кровати.
Несколько раз ударил мячиком по стене — не помогло.
Душераздирающий вопль женщины…
Ее муж, умоляющий о пощаде…
Он не хотел их убивать.
Дело, связанное с их дочерью, к ним никакого отношения не имело.
Благими намерениями вымощена дорога в ад. Вот оставил того придурка в Каррикфергюсе в живых и из-за этого вынужден был убить троих людей.
В этом не было необходимости. Если бы у него было больше времени, он бы расколол мужика. Если бы ему не помешали. Если бы не вмешался вломившийся в дверь идиот, которого послал этот старый хрен — сделать за него грязную работу. Старый сукин сын и идиот — неужели тут нет никого получше? Маразм… Вся эта страна — сплошной маразм.
Они считают себя крутыми? Жестокими?
Черта с два!
— Хотите увидеть завершение настоящей гражданской войны? Отправляйтесь в чертов Грозный! — беззвучно пробормотал Саша.
На память пришел мальчик с игрушкой в «Макдоналдсе».
И вот опять накатило.
На сей раз он не
— Саша?!
А он был там… Прыгал из «Туполева» под прицелом спятившего офицера. Прыгал с высоты двух километров, не имея никакой тренировки, потому что их либо высаживали на аэродромах, либо перебрасывали на вертолетах. С неба падали двенадцать ребят. Вопли, отчаянные рывки за шнуры. А на него надвигалась земля, зелено-коричневая, как мокрая огромная собака. Он так быстро падал, как будто земля рвалась сплющить его в своих мощных объятиях, протолкнуть его берцовые кости сквозь колени прямо в череп…
Свободное падение. Раскрой глаза, мразь! Раскрой же глаза, черт бы тебя драл!
Облака… жилые дома… серая муть.
Лицо его друга Юрия все в крови. Он тоже падает. Что с ним случилось?!
Дома…
Вопли…
«Оранжевое кольцо», — вдруг мелькнуло у него в голове. Кто-то когда-то ему об этом сказал. Заплетающийся пьяный голос. Он дернул за оранжевый шнур, и крики рядом прекратились, трагедия, развертывавшаяся вокруг, сменилась тишиной.
Они потеряли четверть взвода.
Ребята расшиблись в лепешку.
Ошметки бесполезных салаг, о которых никто и не вспомнит.
А капрал, упившийся самогоном, который он изготовлял из крема для сапог, [8] — тот выжил. Офицер, «спасший» самолет от чеченских боевиков, получил повышение.
— Саша?!
— Я тут.
— У тебя неприятности? Может, стоит позвонить Берни?
— Да нет же, нет! Не надо. Я позвонил просто потому, что хотел услышать твой голос…
— Ну вот, слышишь, — успокаивающе сказала она.
8
Это и другие фантастические представления о реалиях российской действительности — на совести автора. (Примеч. перев.)
— Расскажи мне лучше, как у тебя дела, как учеба?
Марина улыбнулась. Она рассказала ему о лекциях, прогульщиках, о том, как был одет профессор, о его лекции о пределе прочности двутавровых балок и о том, как он был расстроен, что никто из американцев не понимает сопромата.
— Но ты-то поняла?
— Разумеется.
— Что еще произошло?
— А ничего. Вернулась домой, увидела аварию… ах да, встретила Грегри.
— Мне он нравится. Хороший человек, хоть и литовец.
— Да.
Саша зевнул:
— Пойду спать, милая.
— Я люблю тебя.
— И я тоже.
Он чмокнул телефонную трубку и положил ее.
Марина вернулась на балкон и положила мобильник на стеклянный кофейный столик.
Авария напротив музея уже была ликвидирована, к немалому разочарованию телевизионщиков с Канала-7, которые остались без снимков и репортажа.
«Он не был настолько пьян», — сказала девушка себе.
Она присела, отпила чай и закрыла глаза.