Барометр падает
Шрифт:
Тишину распороли выстрелы.
Над головой Киллиана разлетелась стеклянная стенка теплицы.
Два выстрела. Третий.
Это была не миссис Лавери или, боже сохрани, Хелен. Нет. Стреляли изнутри. Коултер предусмотрительно вооружился.
Киллиан упал на землю и по-пластунски пополз между деревьями, растущими в горшках из красной терракоты.
Над головой просвистели еще две пули, тяжелые, увесистые, наверняка выпущенные из револьвера тридцать восьмого калибра.
Сколько всего было выстрелов? Пять?
Киллиан
Еще один выстрел, звон стекла, а затем характерный щелчок. Коултер не сможет мгновенно перезарядить пушку.
Медлить было нельзя. Киллиан рывком поднялся на ноги и подбежал к укрытию Коултера.
Коултер полз к запасному выходу.
Киллиан дал короткую очередь из автомата в дверь теплицы. Коултер дернулся, обернулся, бросил револьвер на землю и поднял руки.
— Ты не застрелишь безоружного, — прокряхтел он.
Киллиан подошел к нему, держа автомат правой рукой за рукоять, а левой обхватив магазин.
Его накрыло волной депрессии.
Еще до того, как Киллиан начал действовать, на него напала грусть.
Он глубоко вздохнул.
Как хочется сделать все спокойно и не спеша…
Но сирены выли почти у порога.
Коултер встал около двери теплицы так, чтобы Хелен или миссис Лавери могли его заметить из дома. Надеялся на помощь.
А Киллиану требовалось уединение.
— Сядь, — скомандовал он.
Коултер сполз вниз и застыл, прислонившись к двери и упираясь головой в ручку замка. Киллиан присел перед Ричардом на корточки.
— Что ты собираешься делать? — Коултер дрожал.
Его лицо было белее мела, голубые глаза при свете луны казались почти черными. Осколками стекла ему порезало щеку, и из раны на землю капала кровь. Одет Ричард был в простую черную футболку и пижамные штаны с гоночными машинками.
— Что это, апельсины? — спросил Киллиан.
— Лайм и лимон, — отозвался Коултер.
— Лайм и лимон…
Мужчины посмотрели друг на друга.
Киллиан вздохнул и поднял автомат.
— Подожди! Почему ты хочешь меня убить, почему? — жалобно захныкал Коултер.
— Я хотел бы сказать, что мне жаль это делать… Но я видел фильм. Я слышал об абортах.
— Подожди. Киллиан, подожди! Они были старше, чем ты думаешь. И совершенно добровольно принимали в этом участие. Их никто не насиловал. Мы им заплатили, черт возьми! Сделали подарки. Купили их молчание.
— Нисколько не сомневаюсь, что так все и было. Я уверен, что ты и твой дражайший друг Дермид Макканн действительно позаботились о том, чтобы никто из них не заговорил.
— Киллиан, все было не так. Совсем не так. Ты помнишь семидесятые в Белфасте? Шла война. И жизнь была совсем другая. Ну… как в Берлине в сорок пятом. Не существовало никаких правил. Каждый день — взрывы и пожары. Стрельба. Помнишь? А я в то время управлял борделем. Посреди всего того безумия. Хоть какая-то возможность повеселиться. Вот и все. Это было неплохое дело. Объединяло нас, несмотря на разногласия.
— Ты называешь это весельем?!
— Прекрати
— Так вот почему тебя никогда не посвятили бы в рыцари, — задумчиво произнес Киллиан, когда к визгу сирен добавился рокот вертолета.
— Киллиан, это все чепуха. Давно забытая история. Никому нет до нее дела, — произнес Коултер.
Киллиан покачал головой:
— Почему ты перевел фильм с пленки на видео? Зачем хранил его?
— Понимаешь, фильм — что-то вроде гарантии. В то время Макканн еще не стал министром, а был обыкновенным выскочкой, который контролировал местный рэкет. Он снабдил меня несколькими контактами, после чего началось наше восхождение к славе. Макканн пролез в армейский совет ИРА. Это было чертовски полезно. Но все же я заручился гарантиями, а потом, честно говоря, позабыл про этот фильм. Он был на каком-то древнем компьютере, я о нем и не вспоминал.
— А он знает про этот фильм?
— Да, он помнит, как мы его делали, но считает давным-давно уничтоженным. Он никогда не упоминал об этом при мне. Никто не знает о фильме. Только ты, я, Том и… Рейчел.
Киллиан кивнул. Да, теперь все встало на свои места.
— Видишь? Все кончено. Никакого вреда. Все закончилось, черт побери. Никому и дела нет до этой древней ерунды. Белфаст изменился, Ольстер изменился, сама Ирландия изменилась, — продолжил Коултер.
— Да…
Коултер залился смехом:
— А сам ноутбук на дне какого-то озера! Знаешь об этом?
— Я был там, — мрачно произнес Киллиан.
— Да. А ты поверил? Киллиан, это все чепуха. Однажды в гребаном Белфасте…
Киллиан потер подбородок и внимательно посмотрел Коултеру в глаза.
— Я стоял на стороне добра, приятель. И упорно работал, не допуская осечек, — закончил Коултер.
— Но ведь это красивая сказка, правда? Вашему маленькому сообществу, помешанному на самозащите, тебе и Макканну, не было нужды беспокоиться о том, как бы ИРА не взорвала одну из ваших контор. Ваша строительная компания, чуть ли не единственная из всех, что были тогда известны, процветала даже в самые мрачные годы. Что вам помогало? Удача? Упорный труд? Нет, теперь я знаю, что лежало в основе коултеровского «чуда». Верно?
— Что за бред? Ты по-прежнему болтаешь о чертовых семидесятых? Киллиан, это все давно быльем поросло. Тогда было тяжелое время. Но сейчас-то две тысячи одиннадцатый! Идет второе десятилетие нового века. Слушай меня, приятель: до этого фильма — никому! нет! дела!
— Ричард, я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь. Возможно, ты и прав… Но я все равно должен убить тебя. Том сказал мне, что ты не успокоишься, пока Рейчел не будет мертва.
— Я тебе миллион фунтов дам, если ты сейчас же уберешь автомат. Ты умный, ты пейви, ну сам посуди: чего стоит одна глупая баба против миллиона фунтов? Каждый сам за себя, верно?