Барон
Шрифт:
— Я бы с удовольствием, но некогда. Сам не ожидал такого, — снова последние слова выделились по особенному.
Да он не один! Возможно, сам граф рядом или доверенное лицо.
— Но когда разберетесь с делами, милости прошу. А если станет грустно и совсем одиноко, — я выделил последнее слово, — не стесняйтесь, сразу вызывайте меня.
— Хорошо, я постараюсь, но не все зависит от меня.
— А у меня только что веселье закончилось, и осталось четверо незваных гостей. Один из них маг. Нехороший
— Что случилось, барон? — с искренним недоумением спросил Назар.
— Деревни мои пытались сжечь, а людей вырезать. Вы разве не в курсе?
— Откуда?
— Тогда передайте отцу, что на три мои деревни совершили нападение наемники. Кто нанимал, пока неизвестно. Нападение удалось отбить, но с многочисленными жертвами. Нами захвачены четверо пленных и один из них маг. Так как вся политическая и судебная власть в баронстве принадлежит вашему отцу, то я жду следственную бригаду для расследования этого дела и чтобы быстрее забрали пленников. У меня тюрьмы нет. Передадите?
— Непременно! Как же так? На нас давно не нападали наемники, а тем более чужая армия! Обязательно, сегодня же передам!
— Главное выясните, сколько времени мне держать этих демоновых пленников!
— Выясню и сообщу. Постараюсь сегодня.
— Спасибо, Назар. Я буду ждать.
— До свиданья, Егор. Сделаю все, что смогу.
— До свиданья.
Дела! Подгнило что-то в королевстве Датском.
В дверь кабинета постучали. Интересно, кто? Обычно в разговорник спрашивают.
— Войдите.
Вошел наш новый настоятель, Хуго. Он никак себя не проявил. Служил службы, читал нейтральные проповеди, к общему ужину присоединялся редко и со мной тет-а-тет не разговаривал. Занятие новой математикой вели Витар или Лиз и на домашние задания больше напирали, я подсказал. Половина учеников, к сожаленью, ушла, зато остались самые способные и заинтересованные. Хуго на эту учебу смотрел сквозь пальцы.
— Еще раз здравствуйте, господин барон.
— Взаимно, господин настоятель.
— Я скорблю вместе со всеми почитателями Спасителя о пролитии братской крови.
— Я тоже.
— На завтра назначена панихида по убиенным, вы придете?
— Несомненно! А после неё в Бутово. Там наибольшие разрушения и жертвы.
— Вот об этом я и хотел поговорить. Как я слышал, местный служитель, Мортус, вел себя более, чем достойно. Он спрятал под сенью храма многих жителей и тем самым спас их души от преждевременного суда Спасителя. Негодяи побоялись осквернить храм.
Замолчал и уставился на меня.
— Слышал эту историю и очень благодарен настоятелю Мортусу. И что? — я искренне недоумевал.
— Видите
— Рад за вас, но я ничего не понимаю в церковной иерархии.
— Вам и не нужно. Я собственно вот о чем. Я сообщу в епископство о подвиге служителя во вверенной мне епархии, но понимаете… эта бюрократия… там требуют подтверждения выдающихся поступков братьев — служителей от светских властей.
— Разумеется! Как это сделать?
— Дописать в моем отчете несколько строк и поставить печать.
— В любое время, как вернусь из Бутово!
— Храни вас Спаситель, господин барон!
На том и раскланялись. Мда. И там свои интриги. Ну и хрен с ними. А за Мортуса я искренне рад.
Бутово встретило меня многочисленными пожарищами и скорбным настроением жителей. Они ковырялись в развалинах, пытаясь найти хоть что-нибудь уцелевшее. Сгорело примерно треть построек.
Я тепло обнялся с Витаром, поздоровался с недовольным Прунисом, который сожалел, что не успел повоевать, и с остальными наемниками. Староста был напуган моим появлением и переминался с ноги на ногу, словно хотел в туалет. На меня старался лишний раз не смотреть.
— Докладывай, Евонгар, — так звали старосту.
— О чем, ваш мил?
— Как это о чем? Ты дурак или прикидываешься?
— Не понимаю о чем вы. Если о нападении, то вы и сами, поди, все знаете…
— Та-ак. Значит больше сказать нечего?!
— Почему же, ваш мил! Есть. Зерно пожгли, людей порубили, скота много сгорело.
— Сколько, у кого, имена.
— Так сразу и не упомнишь…
— Да не слушай Егор эту падаль! Он и палец о палец не ударил после нападения! — не выдержал блеяния старосты Витар, — а во время налета забился в погреб и просидел там. Людей бросил!
— Да какой из меня воин, ваша милость!
— Собирай сход. Немедленно.
— Слушаюсь, ваш мил.
Староста резво побежал к своему дому, где висел "набат", так лингвор перевел, — металлическая пластина с громким низким звоном. Через несколько секунд она загудела.
— Что же он во время нападения не стучал! — в сердцах воскликнул Витар.
Сход собрался на вместительной площади перед храмом. Человек сто любопытных мужиков, а за ними еще более любопытные женщины и многочисленная детвора: частью на заборах и деревьях. В воздухе не смолкал гул, как в растревоженном улье.
Однако! Не ожидал, что у меня так много народу в самой маленькой деревне. Раньше беседовал только со старостой и самыми заинтересованными, а "сход" зимой проходил в храме. Я встал. Толпа затихла. Так и подмывало сказать: "Господа присяжные заседатели", еле сдержался.