Баронесса в кетчупе

Мак Иван

Прошел почти целый месяц. Завод полностью изменился. Вокруг него появилась даже каменная ограда. Теперь на нем работало около сотни человек, а Майкл Оренгс занимался главным проектом новой машины. Он был не совсем доволен тем, что Аррнао вмешивался в него и привел каких-то "детей" в проектный отдел. Но возражать уже было поздно. "Детьми" были трое выпускников столичного университета, с технологического факультета. Они поступали под начало Оренгса и Аррнао провел с ними пару дней, показывая для чего ему нужны эти студенты. Оренгс нехотя признал,

что они не помешают, когда они начали выполнять за него всю рутинную работу по проекту. А Аррнао настроил молодых парней так что бы они слушались Оренгса с полуслова и платил им хорошую зарплату, независимо от того, использовал их Майкл Оренгс или нет.

Проект, наконец, был завершен. Аррнао сам просмотрел его, затем просмотрел двигатель и взглянул на Оренгса.

– Все замечательно, кроме двигателя.
– Сказал он.

– Двигателя? Аррнао, ты шутишь? Это моя разработка.

– Майкл, я понимаю, что ты хочешь поставить именно свой двигатель, но если ты хочешь двигать дело вперед, то надо ставить другой двигатель.

– Какой другой? У меня нет других проектов.

Аррнао сел за стол и начал рисовать. Он нарисовал совсем другой двигатель, с другим расположением деталей, с другим принципом зажигания, с другой системой стабилизации. Все в нем было другим.

– Что это?
– Спросил Оренгс.

– Проект двигателя.
– Ответил Аррнао.
– Он будет в три раза мощнее двигателя Ласкора.

– А материалы? Его же разнесет!

– Не разнесет. Балансировку надо делать как надо. Каждый двигатель будет собираться и испытываться без машины. Подумай, Майкл. И подумай, что это даст, когда ты поставишь его в самолет.

– В самолет? Он сможет летать еще быстрее и!..
– Оренгс взглянул на Аррнао.
– Этот проект точно заработает?!

– Ты видишь в нем какой нибудь изъян, как конструктор?

– Нет.

– Тогда, сделай его, Майкл.

Проектный отдел работал почти без перерыва целую неделю. Новый двигатель был выдан и сразу же началась его сборка. В это время в других цехах уже полным ходом шла сборка кузовов, колес, несущих частей, внутренней отделки.

Оренгс только диву дался, когда увидел почти полтора десятка полусобранных машин.

– К ним будет нужен только двигатель.
– Сказал Аррнао.
– Все остальное уже есть. А испытания будем проводить со старым двигателем.

Новый двигатель еще не был готов, а машины уже кружили около завода. И вновь Аррнао выдал такое, чего от него не ждали. Несколько специальных людей попросту носились на машинах по полю, выжимая из них все что могли. Они устраивали гонки, ставили какие-то свои трюки с машинами, а сломанные машины отправляли на завод, где их ремонтировали, одновременно изучая что ломалось. А затем эти сломанные детали либо менялись, либо усиливались.

Прошло еще два месяца. Над полем разнесся вой машины с новым двигателем и она в несколько мгновений обошла все и сделала круг в два раза быстрее.

Испытания

продолжались. Завод Майкла Оренгса словно варился в собственном соку, не выдавая никаких машин на продажу. Их уже было около трех десятков, а в цехах строились новые и новые.

Вокруг завода теперь постоянно крутились разные люди. Кто-то смотрел гонки в поле, кто-то хотел встретиться с хозяином и задать ему кучу вопросов. А Майкл Оренгс передав все конструкторские дела молодым людям, занялся проектом самолета.

– Итак.
– Произнес Аррнао.
– Рассчитав все затраты на материалы, труд, прогон, и т.д. Себестоимость машины составляет около семи тысяч.

– Всего?
– Удивился Оренгс.

– Да, Майкл. Всего. Продавать будем по тридцать. Ласкор подавится.

Машины, выставленные на продажу, раскупались с такой скорость, какой Майкл не ожидал. Все дело было в рекламе, которую раскрутили те же газетчики, проходившие на завод и с которыми он не хотел говорить, но с которыми говорил Аррнао.

Первые тридцать машин были проданы за одну неделю. А завод уже выдавал новые и они, пройдя испытания, выставлялись на продажу.

В газетах шум не утихал. Ласкор попытался снизить свою цену на машины, но он не мог продавать их ниже сорока тысяч. Его машины собирались по старым технологиям и стоили на много дороже.

А завод Оренгса работал на полную мощность, выдавая каждый день по две новых машины. Рынок города вскоре насытился. Покупать машины стало некому. Богатых людей было не много, а бедные не могли позволить себе такую роскошь, как машину.

Торговля ушла в другие города. Аррнао нанял несколько десятков человек, которые начали торговлю машинами Оренгса даже в столице, где были свои заводы. И даже там им не нашлось равных, хотя не все это признавали.

Проектный отдел продолжал работать, выдавая новые решения. Двигатель приобретал все новые модификации, детали машины совершенствовались, ее качества улучшались. А рядом началось новое строительство, нового цеха для установки поточной линии производства, которая могла дать многократное увеличение производительности.

Через два месяца вокруг все почти взорвалось от сообщения о том, что завод Майкла Оренгса пускает вторую линию сборки и теперь будет производить более десяти машин в день. А что бы продажи шли живее, цена на машину была снижена до двадцати пяти тысяч.

Это попросту выбило из колеи Ласкора и еще не мало других производителей, которые пытались внедрить у себя что-то похожее на то что делал Аррнао крыльв.

У них это не получалось! И потому что не было опыта и потому что людям было сложно расчитать то что мог рассчитать нечеловек.

Теперь все менялось. Несколько старых заводчиков пришли к Оренгсу с предложениями о создании совместных предприятий. А Майкл пугал их, показывая на Аррнао и говоря, что завод обязан всем дикарю. Кто-то после этого уходил, кто-то задумывался. Предложения исчезли на некоторое время.