Барраяр
Шрифт:
– Но как насчет тел? Ваши силы примерно равны?
Форкосиган пожал плечами.
– У нас обоих достаточно оружия, чтобы уничтожить весь Барраяр. Не в том дело. Оружие в руках у людей, а на моей стороне закон, и это огромное преимущество. Вот почему Фордариан пытается подорвать эту законность вымыслами, будто я убил Грегора. И я намерен уличить его во лжи.
Корделия содрогнулась.
– Знаешь, мне не хотелось бы оказаться в стане Фордариана.
– Ну, есть еще варианты, при которых он смог бы победить. И все они связаны с моей смертью. Если не будет меня – регента, освященного волей покойного
«Посмотри в зеркало», – невесело подумала Корделия.
– А, так вот почему ты настаивал, чтобы я побывала у врача! – поддразнила она Эйрела в ту ночь. После того как Корделия рассеяла кое-какие заблуждения врача, он тщательно осмотрел ее, заменил физзарядку отдыхом и разрешил ей возобновить супружеские отношения – хотя и с некоторой осторожностью. Эйрел в ответ только усмехнулся и начал ласкать ее так, словно она была сделана из тончайшего стекла. Судя по всему, он уже оправился после солтоксина. Спал он как убитый, пока на рассвете его не разбудил сигнал комм-устройства. Наверное, подчиненные договорились не тревожить командира раньше. Корделия представила себе, как кто-нибудь из штабных говорит лейтенанту Куделке: «Ладно, пусть старик с женой повозится, может, поспокойнее станет…»
Но все же отвратительный туман усталости этим утром развеялся быстрее. А еще через день в сопровождении Друшикко Корделия уже обследовала свое новое жилище.
В гимнастическом зале они наткнулись на сержанта Ботари. Граф Петер еще не вернулся, так что после доклада адмиралу Ботари остался без дела.
– Надо поддерживать форму, – коротко объяснил он.
– А спите вы нормально? – осторожно спросила Корделия.
– Пока удается, – ответил сержант и вернулся к тренажерам. Он занимался настойчиво, до изнеможения, и видно было, что цель этой изматывающей тренировки – не нарастить мускулы, а убить время и отогнать тревожные мысли. Корделия мысленно пожелала ему успеха.
Подробности о ходе военных действий она узнавала от Эйрела, от Ку и из прошедших цензуру новостей. Кто из графов выступил, а кто находится в заложниках, какие части присоединились к какой стороне, где шли бои, каковы потери, кто из командиров остался верен присяге… Бесполезное знание. Корделия поняла, что интересуется всем этим, чтобы отвлечься от ужасов – прошлых и будущих, которые она не в силах предотвратить. Своего рода интеллектуальный вариант бесконечного бега Ботари. Только помогает еще меньше.
Все-таки насколько приятнее читать военную историю с некоторым удалением во времени – скажем, век или два спустя. Она представила себе, как некий археолог из будущего направляет на нее временной телескоп – и состроила ему рожу. Только сейчас ей пришло в голову, что истории войн,
На третий день она столкнулась в коридоре с чрезвычайно взволнованным Куделкой.
– Что случилось, Ку?
– Иллиан здесь. И привез с собой адмирала Канзиана!
Корделия поспешила за ним в штаб. Друшикко пришлось даже прибавить шагу, чтобы не отстать. Эйрел сидел за столом и, сплетя пальцы, внимательно слушал, а командор Иллиан сидел на столе, покачивая ногой в такт своим словам. Сквозь повязку на руке Иллиана сочилось что-то желтое. Он был бледен, грязен, но глаза его горели торжеством и несколько лихорадочным возбуждением. На нем была гражданская одежда, выглядевшая так, словно Иллиан украл ее из корзины с грязным бельем, а потом выкупался в болоте.
Рядом с Иллианом сидел человек постарше. Ординарец как раз подал ему стакан, в котором, как поняла Корделия, был фруктовый напиток, обогащенный солями для поддержания истощенного организма. Он послушно пригубил и поморщился, словно предпочел бы что-то покрепче, например, бренди. Низкорослый, толстый, с лысиной, окруженной венчиком седых волос, адмирал Канзиан выглядел совсем не по-военному. Он походил на доброго дедушку – но при условии, что ваш дедушка университетский профессор. В его глазах светился ум. Спокойная властность манер ничуть не пострадала из-за того, что сейчас на нем был не адмиральский мундир, а гражданская рубашка и брюки, извлеченные, вероятно, из той же корзины с грязным бельем, что и костюм Иллиана.
Иллиан говорил:
– …а следующую ночь мы провели в подвале. Отряд Фордариана наутро вернулся, но… Миледи!
– Саймон, адмирал! Я так рада видеть вас обоих!
Канзиан попытался было встать, но все единодушно замахали на него руками, и он только недоумевающе улыбнулся. Форкосиган знаком пригласил Корделию сесть рядом с собой.
Иллиан поспешил закончить свой рассказ. Его эпопея отчасти напоминала похождения Корделии, но в более сложной обстановке захваченной столицы. Канзиан время от времени кивал, подтверждая слова командора.
– Прекрасно, Саймон, – подытожил Форкосиган. – Просто превосходно.
Иллиан улыбнулся:
– Я так и подумал, что вам понравится, сэр.
Форкосиган повернулся к Канзиану:
– Как только вы передохнете, мне хотелось бы ознакомить вас с положением дел.
– Спасибо, милорд. У меня не было никакой информации, кроме той, что официально подавалась Фордарианом, с того момента, как я вырвался из главного штаба. Хотя из того, что мы видели, можно было понять немало. Кстати, позвольте похвалить вашу тактику выжидания. Пока все хорошо. Но критический момент уже близок.
– Я тоже так полагаю, сэр.
– А что поделывает Весельчак Нолли на Первой туннельной станции?
– Не отвечает на вызовы. На прошлой неделе его подчиненные выдали целую коллекцию отговорок, одна другой несуразнее. А теперь, судя по всему, их изобретательность истощилась.
– Ха. Могу себе представить. Я уверен, что из-за событий последнего времени его колит разыгрался не на шутку. Держу пари, его «недомогание» – не совсем выдумка. Думаю, мне следует начать с личного разговора с адмиралом Ноллисом – с глазу на глаз.