Барская жизнь. Провинциальный рассказ
Шрифт:
Наконец барин натянул поводья и затормозил лошадей. Он спрыгнул со ступеньки на землю и тут же вымазал зеркально начищенные сапоги в липкой грязи. Полуметровая рожь и вправду была протоптана кривыми коридорами, а кое-где и примятая вдобавок. Похоже, стадо коров продвигалось от луговых полей к хлеву без пастуха. Приложив правую руку ко лбу козырьком, внимательно осматривал Павел Витальевич родные просторы и кивал головой, подсчитывая потери. Ущерб был очевиден, нужно было ехать в поместье Третюхиных для предъявления претензии.
Примерно через полчаса лошади привезли бричку с барином во владения Третюхина Егора Аристарховича. Псевдорусский стиль главного дома поместья кардинально
Павел Витальевич вышел из брички, отдал поводья прибежавшему мальчишке и медленными шагами пошел к Третюхину, сдерживая в себе приступы ярости колотящегося сердца. С каждым шагом напряженность возрастала и возрастала. Одно неловкое движение, жест или резкий звук мог бы вызвать необратимую разрядку этого столкновения, что приведет к печальным последствиям. Павел Витальевич подошел близко к Егору Аристарховичу, поднял голову и посмотрел прямо в глаза. Доселе невозмутимый помещик неожиданно изменился. Его лицо смялось до морщин и расплылось в зубастой улыбке.
– Ах, как же давно мы не виделись, голубчик, Павел Витальевич! Вчера только о вас вспоминали и надеялись на скорую встречу! Ну, довольно хмуриться, погода и так нынче не балует. Проходите в дом. У нас тепло и сухо. – Заботливо под локоть провел помещик Третюхин барина в дом.
В доме действительно было тепло и сухо. В большой гостиной камин потрескивал углями. Два кресла стояли напротив камина, на одном из них лежал шотландский плед, что говорило о предыдущем местонахождении Егора Аристарховича.
– Да не дуйтесь вы так, соседушка! Все образумится, вот увидите. Ну-ка занимайте вот это креслице. Мы сейчас все и обсудим. – Помещик так радушно заботился о барине, чем вызвал у него покой и доверие.
– Ой, спасибо! Вы так заботливы со мной, Егор Аристархович, прямо как с ребенком. Я не хотел вас тревожить, так ведь дела такие. Надо что-то предпринять с урожаем… – стал переходить к делу барин и обходить кресло, но хозяин дома сделал вид, будто ничего не услышал.
– Сейчас вынесу молдавское вино. Вы любите вино? Как любит его моя жена! Му-о! Или раке, хотите, а? Чача есть! Ну, говорите скорей, не держите меня в напряжении. Вы знаете, мы с женой нынче в ссоре, уже неделю не разговариваем, поэтому вы, Павел Витальевич, посланы мне свыше. Представляете, неделю молчим и не разговариваем совсем.
– А-а-а, что там у Вас есть, несите все! Попробуем Ваши вина Молдавии и раке тоже. – Совершенно растаял барин и плюхнулся в свободное кресло.
Егор Аристархович вытащил кузовок с запылившимися бутылками, достал одну и откупорил пробку. Не успел барин моргнуть глазами, как в его руке уже оказался хрустальный бокал, в котором дрожал рубиновый
– А теперь, пойдемте, постреляем, дружище. Вы любите пострелять? У меня есть парочка стрелковых ружьев. Уверен, вам понравится стрелять из них. Идемте быстрее.
Егор Аристархович вскочил и чуть не повалил сервант, но сервант устоял, а Егор Аристархович нет. Он повалился на пол и поднялся только, когда вцепился руками за спинку кресла. Павел Витальевич, опираясь за подлокотники кресел, поспешил на помощь к нему.
– Какое чудесное вино, голова работает, а ноги нет. А стрелять мы пойдем… Я еще не стрелял из Ваших ружьев, – сказал заплетающимся языком барин.
Егор Аристархович преодолел силу земного тяготения и поднялся на ноги. Опираясь руками за стены, он добрался до оружейного шкафа, из которого достал ружья с патронами.
– Все готово! Идем во двор! За мной, вперед, ура-а-а!
Пьяные господа без уличной обуви в одних тапках вывалились во двор. Они дошли до поляны, где на противоположной стороне заранее их поджидали мишени, установленные на длинных шестах в виде летящих уток. За кустиком виднелась стайка диких кабанов, а ближе к посадке стояли конные всадники и пешие солдаты в полный рост. На правах хозяина Егор Аристархович зарядил оба ружья и одно из них вручил барину. Импровизированные охотники залегли в траве.
– Ваша та, что из-за кустов вспорхнула, на без четверти два. Видите? Ага! Ш-ш-ш. Только тихо. Я целюсь в другую, которая взлетела на двенадцать часов. Вон там, видите? – Шептал Егор Аристархович прямо в ухо барину так, будто они и впрямь были на охоте.
Раздались два выстрела. В ушах зазвенело от резкого хлопка. Сизый дым от пороха окутал охотников. Когда ветер развеял дым, охотники увидели, что уток на своих местах нет. Довольные метким попаданием они заново зарядили ружья и принялись стрелять по деревянным кабанам. Кабаны легли не сразу. Павел Витальевич сбил крепкую мишень с третьего выстрела, а Егор Аристархович с пятого. Затем охотники вообразили себя на войне и из позиции стоя стали стрелять в вооруженных пехотинцев и кавалеристов. Мишени не падали, хотя дыры от пуль виднелись даже издалека. Тогда с криками «За Россию! За Царя!» мужчины бросились на мишени врукопашную и уложили противников на землю. Наконец, довольные от удачного развлечения, они вскинули ружья на плечи и побрели обратно в дом.
– А давайте, дорогой, в баньку отправимся! У меня парилка, ух какая. Стены из кедра, камушки новехонькие, идемте же. – Не унимался гостеприимный хозяин.
– Эй, Игорек, ну где ты сидишь? Организуй нам срочно баньку. – Позвал Егор Аристархович банщика.
Игорек появился моментально, словно вылез из под земли.
– Да, готова банька то, разогретая стоит. Я как гостя увидал, так сразу все понял, – отвечал басистым голоском Игрек и шустро выполнял указания хозяина.
Вскоре господа парились в бане и похлестывали друг друга вениками. Можжевеловые, дубовые, березовые веники лежали в кадках с теплой водой, а новые висели в предбаннике и благоухали свежестью листвы. Баня оказалась большой и светлой. Гладкие доски из свежей древесины, белая печь, удобные лавки, все отличалось опрятностью и чистотой. На стенах висели шапочки из войлока, новые полотенца и простыни. Банный процесс – дело затяжное, поэтому парились до пяти раз. После каждого выхода из парилки господа выскакивали наружу и ныряли нагишом в пруд.