Бартер со Снежной королевой
Шрифт:
На десерт предложили черничный пирог. На прощание отец моего бойфренда сделал комплимент голубизне моих глаз, неоднократно повторял, как он рад «познакомиться заново», зазывал нас в гости в любое время, и: «А что, если нам как-нибудь всем вместе выбраться на охоту?»
Страшнее для меня, пожалуй, только приглашение выбраться на рыбалку, но я старалась улыбаться как можно искреннее.
Максим, кажется, был счастлив.
По крайней мере, всю обратную дорогу он не мог согнать с лица улыбку до ушей и никак не комментировал то, что после каждой новой песни я переключала радио на
Глава 7
– Блядь!
Именно так выразился Максим и даже кулаком по столу шарахнул, оскорблённый (по всей видимости) в лучших чувствах.
– Может быть, ты всё-таки успокоишься и расскажешь подробно? – мягко поинтересовалась я.
Максим не собирался успокаиваться, но всё-таки рассказал.
Радушный приём, который устроил нам его папа, оказался «потёмкинской деревней». Папа не обрадовался бы моим повторным визитам. И дело было даже не в том, что я ему не понравилась.
В глубине души (по крайней мере, так думал Максим) отец Макса мне отчасти симпатизировал. Я ему понравилась… отдельно от его единственного сына. Желательно, чтобы от этого самого сына я держалась подальше и наши пути пересекались не слишком часто. Оптимально – примерно раз в пять лет на очередной встрече выпускников или что-то в этом роде.
Всё это папа Макса вывалил на его голову, когда Макс заехал в Лисий нос за очередной партией пиджаков и ботинок, которые мне ещё предстояло как-то утрамбовывать в нише за неимением лишних шкафов и комодов.
Максим сначала недоумевал, потом возмутился, потом призвал к рассудку и логике. Папа настаивал на своём.
Максим пошёл на крайние меры – пил с папой коньяк, закусывал лимоном, выслушивал папины воспоминания о младенчестве Макса и о детстве самого папы, рассказывал ему, какая я чудесная – умная, живая, весёлая, открытая, искренняя, красивая…
Всё было без толку.
«Ты с ней не справишься», – твердил папа.
И пытался натирать лимон солью, хотя никто не выставлял на стол текилу.
А главное, Максим не мог добиться чёткого и внятного обоснования, что именно, по мнению папы, со мной не так.
Попытавшись в кратчайшие сроки протрезветь, Макс отправился к заливу подышать воздухом. Это не помогло; вдобавок, сбитый с толку алкогольными парами, Максим, не чувствуя холода, гулял в одной рубашке.
Протрезвел он только к утру, из пригорода сразу поехал в офис, а ко мне вернулся уже после работы, основательно простуженный и с ворохом неприятных новостей.
– У меня где-то была малина, – сообщила я и принялась шарить по полкам. – Сейчас заварю чай с имбирём, добавим мёда – через день будешь как огурец…
– Да пофиг на имбирь, – не собирался утешаться Макс.
– Для тебя это так важно? – я обернулась от очередной полки, чуть не уронив упаковку молотого имбиря на пол.
– Что – это? Его мнение? Или его одобрение?
– И то, и другое…
– Понимаешь… по сути, у него ведь, кроме меня, никого нет. Друзья… мало.
Я едва заметно пожала плечами и отправилась наполнять водой электрический чайник. Этой «обновкой» мы были обязаны Максиму: прозрачный, с ярко-оранжевыми пластиковыми
Интуиция подсказывала, что вряд ли проблема кроется во мне. Кого-то я напомнила отцу Максима… может быть, даже его бывшую жену. Если он прочит сына в наследники своей строительной мини-империи, вероятно, лично ему хочется видеть рядом с Максом менее амбициозную спутницу. Кого-то, кто возьмёт на себя тылы. Того, из-за кого не придётся потом коротать вечера над ужинами, приготовленными домработницей.
Впрочем, никто не виноват, что отец Макса не удосужился привести в дом новую хозяйку и коротать вечера вместе с ней, и не столь важно, кто стал бы отвечать за ужины.
Что он, чёрт подери, имел в виду? «Ты с ней не справишься». Да что во мне такого? Я, блин, не стерва и отнюдь не женщина-вамп…
Вода в чайнике забурлила, подсвеченная оранжевым мерцанием; послышался тихий щелчок. Я почти доверху залила заварку, перемешанную с имбирём, кипятком.
Покосилась на Макса.
Он выглядел подавленным.
Не убитым, нет. Но его состояние оставляло желать лучшего.
Небось, прожив столько лет, ещё не сталкивался с ситуацией, когда хочешь, чтобы всем было хорошо, все были счастливы и довольны, но «хорошо» для одного исключает «хорошо» для другого. Увы.
Целебный имбирный чай был готов. Я поставила обжигающую кружку перед Максимом, придвинула к нему розетку с малиной и ложку.
И осознала, что мне самой сейчас не помешал бы чай с мятой – успокаивающий.
В конце концов, почему они не могут играть в свои игры, не вовлекая в них меня? Я даже от драматических историй моей родни, включая ближайших родственников, стараюсь держаться подальше. Конечно, за исключением тех случаев, когда требуется реальная помощь и нужны реальные действия, а не танцы с бубнами и участие в очередном эпизоде «бразильской мыльной оперы», разыгрываемой как по нотам.
Если я напомнила отцу Макса кого-то, с кем он не сумел справиться, если из одной встречи он сделал далеко идущие выводы и считает, что имеет право распоряжаться жизнью единственного сына…
Это их проблемы, не мои! Пусть разбираются сами, двое взрослых мужчин.
Мне хватает собственных проблем.
Например, Terra Incognita.
Пора признаться в том, что ресторан стал для меня одной большой проблемой.
Он давал неоценимый опыт, забирая взамен всё время и все силы. Ежедневно я выходила из зоны комфорта, сталкиваясь с непредвиденными обстоятельствами и решая вопросы, с которыми раньше не имела дела. Каждый день я оказывалась на шаг дальше от той девочки, которая с улыбкой часами выстаивала на каблуках за стойкой ресепшн. Каждый день что-то менял во мне, и я обнаруживала, что я уже не тот человек, каким была когда-то. Это касалось всего: моих связей, ежедневных рутинных действий, навыков, умений, содержания телефонных разговоров. Моего кофе, моих обедов, моей причёски, моей обуви, моей помады. Моих контактов, моего круга общения, моего кошелька. Моих целей, моих мыслей, моего способа жить, действовать и налаживать коммуникации.