Барвенково – Сталинград. Цена хрущёвской подлости

Шахмагонов Николай

А между тем, так же, как и молодая советская власть вынуждена была пользоваться военспецами, так и уже более зрелая предвоенная государственная власть Советской России нуждалась в хорошо обученных офицерах и генералах, причём обученных уже в советских военных академиях.

Сталин запрещал, насколько, конечно, мог это сделать, рубить с плеча. Но закон жизни таков, что зачастую получается по пословице – когда лес рубят, щепки летят.

Он хотел, чтобы меньше было щепок.

Ивлев мог себе представить, каково сейчас Сталину. Мало того, что страна в напряжении

из-за жестокой агрессии, мало того, что напрасно потеряны в сорок первом и люди, и территория, потеряны в силу предательства и лишь иногда не компетенции некоторых командующих, нет кадров, тех кадров, на которые можно было бы опереться. Вот и вынужден Сталин тасовать тоненькую колоду.

Сложно, очень сложно понять, кто и чем дышит. Не менее сложно и службе Сталинской – личной секретной разведке и контрразведке точно назвать изменников и предателей. Но собирать факты необходимо, ведь любое предательство слишком дорого стоит и слишком большими бедами отзывается.

Радист командирского танка

– Товарищ капитан, сержант Маломуж, разрешите обратиться?

– Обращайся, коль не шутишь, – отозвался своей любимой присказкой командир танкового батальона.

– Прибыл к вам на пополнение…

– Это хорошо. Из госпиталя?

– Нет, – возразил сержант с некоторым оживлением и с гордостью сообщил, – Из авиации. Стрелком-радистом на «пешке».

Он назвал привычное уже на фронте наименование пикирующего бомбардировщика Пе-2.

– И с чего вдруг к нам? Сам попросился?

Комбат был в хорошем настроении и разговорился с новым своим подчинённым.

– Зачем проситься? Я об авиации мечтал, даже в штурманское училище поступил, да вот война… Ну и попал на «Пешку».

– И что же?

– Так вышло… – «Пешка» наша – машина хорошая. Давали врагу прикурить. Моя задача – защита от истребителей. Два пулемёта: вверху – турельный, на 360 градусов бьёт, внизу второй, чтоб враг к брюху не подобрался. Вот так трижды на задания и слетали. Успешно. Сбить никого не сбил, но и не дал «жерикам», истребителям ихним, к нам подобраться. Вроде уже и опыт какой никакой приобрёл. И вдруг прислали к нам лейтенантов молодых, только из училища, да и решил командир полка вроде как обкатать их – послать на задание вместо стрелков. Машин то в полку не хватало. Зря так решил. Нехорошо командира осуждать, тем паче погибшего, но зря. И комэска так считал. Словом, не вернулась наша «пешка» с задания. Сбили её «жерики». Именно «жерики», а не зенитки. Кто знает, что там случилось, только ведь может просто опыта у лейтенанта не хватило, не смог «жериков» отогнать. Ну а дальше уже не знаю, кто решил, только собрали нас, стрелков-радистов, оставшихся безлошадными, и сюда, к вам.

– Ну что ж, у меня как раз радист вышел из строя. Будешь радистом моего командирского «КВ». Знаешь, что это за машина?

– Слышал! Ну так осваивайся. Скоро в наступление пойдём. Смекаешь?

На календаре было 10 мая 1942 года.

– Ну пошли, покажу нашу махину.

Подошли к танку. Один вид его впечатлял. Комбат

сказал:

– Вот сейчас покажу тебе твоё рабочее место. Ну и потренируешься как быстро его занимать, и как танк покидать, если что.

Танк стоял в зелёном оазисе. Над головой черёмуховый цвет – рано и споро пришла в сорок втором весна в те края.

Весь следующий день сержант Маломуж осваивал свою новую боевую специальность под руководством опытных танкистов. Вечером комбат задал несколько вопрос. Как что усвоил? А потом объявил.

– Ужин сегодня раньше будет. В двадцать ноль-ноль всем отбой.

– Ну что, стрелок, освоился? – спросил механик-водитель, весёлый, вихрастый паренёк. Да ты не дрейфь, от нашего танка немецкие снаряды отскакивают.

– Что дрейфить? На «Пешке», небось, опаснее. Мам и «жерики» атакуют, и зенитки лупят. А как на боевом курсе, так и отвернуть нельзя. Иначе мимо бомбы пойдут.

Наконец поужинали и улеглись спать. Подняли тогда, когда уж и сам не поспишь. Загрохотало всё вокруг.

– Артподготовка! – сказал кто-то из танкистов. – Так что скоро и мы в дело вступим.

Быстро поднялись. Позавтракали, не спеша. После завтрака небольшая передышка, затем постановка боевой задачи. Собственно, боевой приказ для командиров. Сержантам и красноармейцам кратко… Танковый батальон придан стрелковому полку. Задача – поддержка атаки пехоты.

– По машинам!

Голос командира батальона ворвался в шлемофон.

– Радист… Связь с ротными есть?

– Есть!

– Со штабом полка?

– Устанавливаю…

И ко всем сразу по танковому переговорному устройству (ТПУ).

– Веселей, ребята… Погоним, наконец, немцев. Вон как гудит!

Действительно, артподготовка была в самом разгаре. Ну а после неё… Известно, что. Атака.

Командир стоял, по пояс высунувшись из люка. Ждал.

Ракета… Она взвилась в небо ровно в 7.30. Комбат юркнул в башню и скомандовал:

– В атаку, вперёд!

Теперь всё внимание сержанта на поддержание связи комбата с командирами рот и со штабом полка.

Глянул в триплекс. Впереди в боевой линии танковые роты. За ними стрелковые цепи. Командирский танк за боевыми порядками.

Красиво пошли, как на учениях. Ровные ряды танков, ровные стрелковые цепи. Ещё немного и с криком «ура» ворвутся в переднюю траншею противника.

Перед боевой линией танков выросла стена разрывов. Два танка сразу задымили. Потом ещё один, ещё…

Маломуж не имел времени наблюдать за полем боя, но всё же посматривал в триплекс.

– Тополь, Я, – Тополь первый, – услышал Маломуж голос командира первой танковой роты. – Сильный огонь со стороны рощи. Два танка горят.

– Что там?

– Противотанковая батарея.

– Не вижу её.

По пехоте открыли огонь пулемёты, стали рваться мины.

Цепи залегли. Да что толку то на открытом поле. Град осколков. Нужно броском вперёд.

– «Тополь»! – Я – Донец! Подавить миномётную батареи в балке, – и уточнение координат.

Маломуж только успевал соединять комбата то с командирами рот, что со штабом полка.