Барышня и хулиган

Полякова Татьяна Викторовна

— Куда? — настороженно поинтересовалась я.

— Сначала Валере, выяснить, где дача этой Фокиной, а потом в милицию.

То, что Мишка решил звонить в милицию, меня ободрило, так что возражать я не стала, даже когда, позвонив из автомата возле гастронома, мы, точно угорелые, рванули из города.

— Деревня Пескарики. Классное название, между прочим.

— Объясни, пожалуйста, зачем мы туда едем? — вздохнула я.

— Восстанавливать

справедливость, естественно.

— Где, в деревне? А что там случилось?

— Там скрывается от правосудия опасный маньяк. Ты боишься маньяков?

— Я уже ничего не боюсь…

— А вот и нужный нам поворот. — На указателе значилось «Пескарики 0, 5 км». Асфальтовое шоссе разрезало деревню пополам. Штук сорок деревянных домов, утопающих в зелени, большой пруд, магазин слева. — Та-а-к, дом Фокиной третий отсюда. Неплохо выглядит.

Домик и в самом деле выглядел неплохо — небольшой, выкрашенный синей краской, с белыми ставнями. Сирень в палисаднике, зеленая лужайка. Мы остановились, не доезжая метров сто до крыльца, и далее пошли пешком.

— Похоже, хозяева отсутствуют, — заметил Мишка. — Ставни закрыты, на двери замок.

— Там еще одна дверь, со двора, — ткнула я пальцем. — Можно пройти через калитку.

— А тишина-то какая, — вздохнул Мишка и добавил, нахмурясь:

— Хорош я буду, если в доме никого… Вот что, возвращайся в машину.

— С какой стати? — удивилась я.

— А с такой, что в доме прячется маньяк, и неизвестно еще, что ему взбредет в голову.

— Дом пустой, ты же видишь?

— Марш в машину, я сказал, — рявкнул

Мишка, и по его взгляду я поняла, что лучше ему не перечить.

Мишка направился к калитке, а я к машине. Только я устроилась на переднем сиденье, как грохнул выстрел. Меня как ветром сдуло, со всех ног я бросилась в сторону двора. Выстрелы больше не раздавались, зато послышалась милицейская сирена, и сразу две машины подлетели к дому, из них выскочили ребята в камуфляже, но все равно я их опередила, вопя во все горло:

— Мишка!

— Ну чего ты орешь? — спросил он. Я обогнула куст смородины и увидела его. Он стоял, расставив ноги, держа в руках пистолет и улыбался мне.

— Ты стрелял? — спросила я испуганно.

— Нет. Вот он…

Я перевела взгляд на землю, где в густой траве лицом вниз лежал мужчина, он поднял голову, а я вытаращила глаза. И было от чего: передо мной лежал Илья Дружинин. Живой и здоровый.

— Ты же погиб? — растерянно пробормотала

я.

— Идиотка, — хмыкнул он. — Если б не ты… Какой был план… Идиотка.

— Сам дурак, — обиделась я.

К протоколам я уже успела привыкнуть и на этот раз с задачей справилась блестяще.

— Не вертись вы у нас под ногами и не запутай все до такой степени, мы задержали бы его гораздо раньше, — сказал на прощание Виктор Иванович.

— Как вы догадались, что Илья сам себя похитил? — решилась спросить я.

— Расчет Дружинина был верен: они с Корольковым одного возраста, одного роста и примерно одной комплекции. Но покойный Юрий Павлович тщательно скрывал одну деталь своей биографии: в юности он два года отбывал наказание в колонии. Никто из знакомых об этом не догадывался. Желание придать похищению побольше драматизма сыграло с Дружининым злую шутку: прислав жене палец, он загнал себя в ловушку. Мы установили по отпечаткам, что палец принадлежит Юрию Павловичу Королькову, которого с некоторых пор никто не может найти. А дальше — дело техники. Как Илья узнал, что жена разгадала его игру, нам еще предстоит выяснить. Возможно, Фокина заметила слежку или что-то в этом роде. Дружинин задушил супругу, заодно прихватив драгоценности, парень ничем не брезговал. Продержаться ему надо было сутки, а там…

— Господи, почему он это сделал? — покачала я головой. Виктор Иванович пожал плечами:

— Он любил эту девушку, а жена не пожелала дать ему развод. Возможно, грозила расправой. Прибавьте долги, привычку жить в свое удовольствие. Ему нужны были деньги и свобода. Любой ценой.

— Если надумаешь со мной развестись, — повернулась я к Мишке, — только скажи.

На следующий день мы поехали в Кострому забрать мои вещи и сообщить хозяевам квартиры, что я ее освобождаю. Ну и еще подать заявление о моем увольнении из школы. От встречи с директором я не ждала ничего хорошего и потому грустила.

— Никуда твой Александр Петрович не денется, — видя мою печаль, сказал Мишка. — Подпишет как миленький, я сам к нему пойду. И вообще, работа для женщины не главное…

— Ты бы лучше о своей работе думал, — хмыкнула я.

— А что о ней думать? Приступаю с пятнадцатого августа.

— Чего ж с пятнадцатого, а не завтра?

— Ну, дорогая, а как же свадебное путешествие?

— Свадебное путешествие? — насторожилась я.

— Конечно. Кто у нас всю жизнь мечтал о Париже?