Барышня ищет работу

Кальк Салма

Шум в доме разбудил Марфушу и Агафью, те прибежали, запричитали, заохали — мол, как же мы все теперь. Соколовский вздохнул и принялся их уговаривать — мол, утро вечера мудренее, того, что случилось, уже не поправишь, и Софье, значит, срок пришёл, и Антонии тоже, дело такое. Когда понял, что просто так не уйдут и будут стоять и пялиться, то прямо приказал — идти, греть чай, смотреть, есть ли еда какая-то и что там ещё.

— Ну как же, барин, надо ж того, барыню-то собрать в последний-то путь, — вздохнула Агафья. — Это ж не просто барыня, золото — а не барыня! Да и Антошку тоже, вредная была баба, но как же не пожалеть-то сердешную?

—

Ступай, всё потом.

Вот так, золото, а не барыня. И вредная баба. Ну а что, для всех, кто не столкнулся с тёмной стороной Софьи Людвиговны, она была именно что — золото. А столкнулись, выходит, восемь человек, два первых мужа сначала да шесть девчонок потом. А для всех прочих — воистину золото. Ещё сейчас пойди докажи, что сама померла, а не мы с Соколовским её порешили.

Первым появился полицмейстер Павел Иваныч.

— Ну и холод на улице-то сегодня, — сказал он, войдя, мне было слышно из раскрытой двери кабинета. — Что стряслось? Где наша милейшая Софья Людвиговна?

— Сейчас увидите, — кивнул Соколовский. — Ждём Болотникова, и я вам разом расскажу и покажу, а там уж сами смотрите.

— Хоть одним глазом-то глянуть, — вздохнул тот и заглянул в кабинет. — Здравствуйте, Ольга Дмитриевна, что с вами такое, отчего бледны?

— Это та же самая история, нужно разом рассказывать, — отмахнулся Соколовский. — У нас тут тело — это во-первых, и вредоносные магические останки — во-вторых.

— Какие ещё магические останки? — не понял Корнеев.

Наверное, ещё бы что-то сказал, да тут прямо в кабинете вдруг засветилась непонятная штука — здоровенная, с человека размером, молочно-белая и с неровными краями. И из этой штуки вылез к нам мужчина — толстый, усатый, в сером сюртуке. Мне померещилось, что на голове у него звериные уши шевелятся. Следом за ним выскочил Степан и закрестился, поглядывая то на непонятную штуку, то на пол за моей спиной — где-то там должна быть Антония. Штука исчезла по знаку усатого.

— Степан, ступай, — сказал ему Соколовский, и его как ветром сдуло.

— И чего ты мне спать-то не дал, смертушка? — глянул усатый на Соколовского. — Фу, навонял-то духом своим, сил нет!

Тот, правда, только обычным образом усмехнулся.

— Тут, знаешь ли, Мироныч, непростые обстоятельства. Ольга Дмитриевна, вы ведь не знакомы со статским советником Болотниковым?

— Нет, — покачала я головой, — не знакома.

Вышло едва слышно.

— Так вот, Это Матвей Миронович, и при особе губернатора он у нас состоит в должности специального чиновника по магическим делам. И всякое туманное дело с участием магов непременно должно разбираться с его участием. Для того ему и артефакт портала — чтобы, значит, спешить со всех ног на место преступления.

— Откуда взялась дама-маг? — хмурился Болотников. — Не было же. Тем более — дамы-некроманта, откуда ты её взял? — чиновник смотрел то на Соколовского, то на меня.

— Откуда взял — о том расскажем сейчас. Или не сейчас, но когда потребуется. Ольга Дмитриевна служила у госпожи Серебряковой, и оказалась невольной её жертвой, но господь рассудил так, что жертвой в итоге стала наша дражайшая Софья Людвиговна.

— В самом деле? — чиновник по магическим делам глянул на меня остро и пристально. — Ладно, будем разбираться. И что у нас тут ещё? Тело, со следами когтей и смертной силы. И… — он взглянул на серебристый купол, всё ещё накрывавший кресло Софьи.

— И, —

кивнул Соколовский. — Давайте поступим так, господа — прикроем нас немного и я расскажу, чему был сегодня свидетелем и что сделал.

Возражений не поступило, и он сотворил руками что-то — я видела, что он делал, но не поняла, как и зачем, и все внешние звуки отдалились. И принялся рассказывать — от того момента, как он ощутил сквозь немощь и сон небывалый всплеск магической силы — понятно, какой, собрался и пришёл сюда — потому что, если честно, подозревал такой исход, но не предполагал, что станет тому причиной. И дальше — о смерти Антонии от рысьих когтей, о желавшей жить дальше Софье Людвиговне и о том, как она сама сняла артефакт и ускользнула в смерть, и что сказали шесть пришедших призраков, освободившихся от чар с её смертью, и о самом посмертном допросе. Я вроде всё это уже знала, и время от времени проваливалась в сон — прямо тут, не глядя на них на всех.

Мужчины молчали довольно долго.

— Тёмная тварь, значит, кто б мог подумать, — покачал головой Болотников, глядя на серебристый кокон, накрывавший то, что Соколовский назвал «вредоносными магическими останками».

— Постойте, а вдруг, ну, что-то не так? — полицмейстер Корнеев не верил, вот явно было видно — не верит.

— Ты, Павел Иваныч, не маг, не в обиду тебе будет сказано, и не видишь — не врёт наш смертушка, правду говорит. Я только вот не вполне уяснил, какова в том роль находящейся здесь дамы. И откуда у этой дамы несомненная смертная сила, и почему мы не знали о том ничего. Скрывались, милейшая?

— Ну как можно некроманту скрываться? — вздохнул Соколовский. — От простецов ещё куда ни шло, а от других магов? Спросите Зимина, который в железнодорожной больнице практикует, он первым из магов увидел Ольгу Дмитриевну. Он подтвердит, что в тот момент она фактически магом не была.

— А теоретически?

— А теоретически некромантские амулеты детям просто так не надевают, — покачал головой Соколовский. — Так вышло, что госпожа Филиппова до последнего момента не подозревала о своей сущности, и та сущность смогла выйти наружу только после агрессивного магического действия по отношению к ней.

— Сам-то веришь, что так бывает? — нахмурился Болотников.

— Теперь да, — улыбнулся тот и подмигнул мне. — Я думаю, что Ольга Дмитриевна никуда от нас не денется, мы сможем расспросить её завтра.

— Пусть даст обещание не покидать этого дома, — припечатал Болотников.

— Ольга Дмитриевна? — Соколовский взглянул на меня.

— Да, обещаю, — кивнула я.

— Да она языком не ворочает, — заметил Корнеев.

— Ещё бы, после стихийного-то выброса, если это был он, — закивал Болотников. — Значит, милейшая наша Софья Людвиговна, благотворительница, почётная гражданка и прочая и прочая, жила за счёт того, что тянула силы из других, и если бы не эта специфическая барышня, то так и продолжала бы?

— Выходит, так, — пожал плечами Соколовский. — Для меня это тоже оказалось сюрпризом. Неприятным.

Он ещё добавил — что недавно в служебной поездке узнал о том, что родные предыдущей компаньонки потеряли девицу и просили его сообщать, если он что-либо о ней узнает.

— Узнал, — произнёс со вздохом. — Придётся же сообщить.

— Говоришь, записал всё? — тоже вздохнул Болотников. — Хорошо. Докладывать голове и губернатору будем уже завтра, что ли. А сейчас что мы имеем? Тело?