Барышня ищет работу
Шрифт:
— Ольга Дмитриевна, вы позволите позвать вас магической связью? — спросил тихонько Гордей Платонович.
— Конечно, — я не сразу поняла, о чём вообще речь, но потом вспомнила, что нормальные маги умеют говорить в зеркало, как в телефон, это я не умею.
Но может быть, меня научат?
А пока я распрощалась с инженером и села в экипаж, Ева разместилась рядом, а встретивший нас маг уселся напротив.
— Как прошло путешествие? — вежливо поинтересовался он.
Я молчала, и отвечать принялась Ева. Судя по всему, это было уже не первое её путешествие по Транссибу, ей было с чем сравнить, она и сравнивала. Летом
Я так поняла, что Ева тоже увидела господина мага впервые, но она вполне живо разговаривала и спрашивала о каких-то новостях, здешних и глобальных. О назначениях каких-то чиновников, о премьерах в театре, об императорских указах, касающихся жизни в Восточно-Сибирской губернии. Мне было нечего ни сказать, ни спросить, я молчала.
Долго ли, коротко — мы куда-то прибыли. К какому-то двухэтажному домику за забором, даже не домику, а целому особнячку. Нам отперли ворота, и экипаж остановился у крыльца.
— Прошу, дамы, — хозяин улыбнулся нам обеим, вышел в распахнутую слугой дверь и предложил выходить нам.
Ева улыбнулась ему и легко выскочила наружу, я вышла за ней. Далее было крыльцо и небольшие сени, снега у них там было немного, даже на унты не успел налипнуть. И вообще потеплее, чем в Иркутске, тьфу, Сибирске, как бы он ни назывался.
У нас приняли шубы, пригласили проходить, мы и пошли. Гостиная — с двумя диванами и парой кресел, и меж ними столики — сесть компанией и пить чай, так, наверное. Чаю нам и предложили сразу же, сказали — обед чуть позже, а чай прямо сейчас.
— Я бы хотела, господин профессор, чтобы вы сразу же подписали моё предписание, хорошо? — спросила внезапно Ева. — Меня ждут обратно чем скорее, чем лучше.
Я не поняла, что за предписание, и почему обратно, но хозяин дома не удивился нисколько. Он кивнул, взял поданную ею бумагу, глянул и подписал. После чего Ева достала зеркало и повозила по нему пальцем.
— Ваше высокородие, я готова возвращаться, — сказала только.
И что же? Тут же прямо перед ней возникла та штука, такая, мутненькая, овальной формы, я видела её однажды. Ева подхватила саквояж и шубу, которую поднёс слуга, поклонилась хозяину, помахала мне.
— Свидимся ещё, Оля, когда вернётесь, — и шагнула в эту штуку, и пропала в ней.
Штука схлопнулась.
А что, так можно было? Меня-то почему поездом везли?
— Располагайтесь, Ольга Дмитриевна, — кивал мне тем временем хозяин. — Или вы тоже желаете куда-то бежать?
— Я пока не слишком понимаю, куда могу бежать, — покачала я головой. — И не уверена, что это нужно. И в Москве я впервые, — вот в этой Москве.
— Ничего страшного, освоитесь. Мишка сказал, он что-то вам передал для меня?
Я не сразу поняла, что «Мишка» в данном случае означает «господин Соколовский, маг-некромант, чиновник для особых поручений и прочая».
— Да, верно, — пришлось открывать саквояж и разыскивать в нём конверт с документами.
А в конверте —
Пока Пуговкин читал большой опус мелким почерком, я немного побеспокоилась — что там наговорил про меня этот самый… Мишка? В дороге мысли то и дело возвращались к той нашей последней встрече, когда… Нет, я не жалела. Как это — лучше пробовать и жалеть, чем не пробовать и жалеть? И я сто раз спросила себя, если б он сказал, что формально не свободен, отправила бы я его восвояси в тот же миг или нет? Вообще с женатыми я никогда не связывалась, не привлекало меня это всё, чем развлекались иные приятельницы — отобью, я лучше, я красивее, уведу и всё такое. Кто-то уводил, кто-то нет, и маялся потом годами от необходимости делить мужика с другой. Одна даже сына родила от такого, и мужик являлся к ней изредка, маячил перед носом, дарил сыну подарки и исчезал снова. А всю повседневность она везла на себе. Поэтому… больше, конечно, трогать его не будем, даже если доведётся свидеться, пусть идёт к своей невесте, кто она там есть. И о глупостях всяких, вроде того, что снова выбирают не меня, тоже думать не следует, ничего хорошего от таких мыслей нет, вред один.
Лучше посмотреть на этого самого Афанасия Александровича. Лет ему, как мне показалось, около шестидесяти. Волосы кудрявые, местами даже всклокоченные. Глаза, как я успела заметить, чем-то напоминали глаза Соколовского — серо-стальные. А во всём прочем — обычный мужчина, я таких в этой реальности видела множество. Сюртук, жилетка, часы, сорочка в мелкую складочку, галстук. На пальце — перстень с огранённым камнем, камень посверкивает в лучах заглянувшего в комнату заходящего зимнего солнца.
И комната такая… не бедная. Оформлена со вкусом, и обои тканевые, синие, красивые, с каким-то китайским рисунком — цветы и птицы, и шторы в тон, и обивка мебели. Ваза китайская в углу, по ней мелкая роспись — много-много китайцев что-то делают. И на стене тоже что-то вроде картины, роспись по ткани — китайская девушка в их традиционном платье и всяких украшениях. И веера с драконами вокруг той картины. Хозяин неплохо смотрелся бы в каком-нибудь шёлковом халате, подумалось почему-то мне. Кстати, чай нам подали тоже в китайских чашках.
— Отчего же вы не пьёте чай? — глянул он на меня. — В дороге надоел? Есть ещё и арро, я не пью его под вечер, но если желаете, сварят.
Что есть арро? Кофе, что ли? Я покачала головой. Сначала нужно понять, что дальше.
— Благодарю вас, всё хорошо.
— Значит, сначала будем беседовать, — заключил он.
3. Первый урок
3. Первый урок
Я ещё раз оглядела его — беседовать нужно, всё верно. Кто он — преподаватель? Профессор? И чего — магии? Некромантии?
— Вас, Ольга Дмитриевна, рекомендует Соколовский, и с его же слов — Болотников. И я готов вас выслушать.
— Выслушать? — я-то думала, мне сейчас расскажут, куда идти и что делать.
— Конечно. Мне нужно будет придумать для вас особую программу, которая бы включала в себя всё, вам необходимое, и при том исполнилась бы в самые короткие сроки, как просил меня Болотников, ибо он желает поскорее включить вас в число своих служащих. Понимаю его, но сказал прямо — меньше года не выйдет никак.