Барышня-крестьянка
Шрифт:
– Ой, колется…
– Непривычны вы босиком, – подходя, сказала Настя. – Ножки нежные…
– Вели принести лапти, – приказала Лиза.
– Так по вашей ножке и не найти, больно мала, – засомневалась Настя.
– Тогда вели сплести! К утру чтобы были!.. – Лиза топнула необутой ножкой по земле, вновь вскрикнула от боли и схватилась за ногу.
Настя отломила веточку с куста, присела подле барышни и смерила веточкой ступню. Лишнее отломила.
…Весело помахивая веточкой-меркой, Настя бежала по тропинке вдоль берега. Река
– Ужо я вас… – пообещала им Настя и сбежала с мостка, всполошив на мелководье белоснежных гусей. Они грозно зашипели вслед, но Настя уже скрылась за прибрежными кустами…
На лугу мирно паслись швейцарские коровы, позванивая своими колокольцами. Пастух Трофим, русый и кудрявый молодец, лежал навзничь в траве, запрокинув руки за голову, жевал травинку и смотрел в небо. Там захлебывался песней жаворонок.
– Трофи-и-им!.. – послышался крик Насти.
Пастух приподнялся на локте – вставать было лень – и с улыбкой поджидал девушку.
– Трофимушка!.. – Настя подбежала, запыхавшись, и села рядом. – Вот… – она протянула веточку и перевела дыхание, – надобно сплести пару лаптей по этой мерке.
– Изволь, – отвечал пастух, по-прежнему улыбаясь, – сплету тебе так, что любо-дорого… – Он разглядел веточку. – Кому ж это понадобились детские лапоточки?..
– Не твое дело, – отвечала Настя. – Не замешкай только работою, принеси к завтрашнему утру. Страсть как надо!..
– Дорого обойдется… – Трофим лукаво прищурил глаз.
– Откуплюсь, не то… – Настя тоже улыбалась, смотрела ему в глаза и не спешила вставать.
– За скорую работу вперед платят… – протянул Трофим – и вдруг обхватил Настю, повалил в траву и принялся целовать.
Лиза тоже проснулась, соскочила с кровати и подбежала к окну.
Весь дом еще спал.
За воротами заспанная Настя ожидала пастуха.
Все ближе и ближе играл рожок, и вот уже деревенское стадо потянулось мимо барского дома. Трофим, перестав играть, подошел к Насте, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил полтину в награждение. Этого ему показалось мало, он потянулся обнять Настю, но та отмахнулась, с досадою указав на барские покои.
Пастух снова заиграл и пошел восвояси. Стадо, пыля, потянулось к реке.
…Лиза любовалась собой, и так и сяк вертясь перед зеркалом, кокетливо держа косынку за углы, притопывая лапотками.
– Спасибо, милая Настя! – вполголоса говорила она, боясь потревожить свою соседку, мисс Жаксон. – Какая же ты славная! И что бы я без тебя!?.. Ну, с Богом?..
– Вы, барышня, в таком виде осрамитесь, – изрекла Настя.
– А что? – удивилась Лиза. – Чем не селянка?
– А волосы? – показала Настя. – Нешто так девки носят?
– И то! – спохватилась Лиза. – Заплетай скорей!..
Настя принялась заплетать ей косу,
– Если мисс Жаксон спросит, где я, скажи, что барышня, мол, решила с этого дни выполнять английское правило, встала пораньше и пошла гулять…
– А какое правило? Если спросит…
– «Early to bed and early to rise
Makes the man healthy, wealthy and wise»!
– Ну, барышня, такое мне и не повторить!..
– Скажи по-нашему: «Кто рано встает, тому Бог подает».
– Так-то лучше…
– Сама же ожидай меня… Ну, хоть на конюшне. Платье не забудь!..
Коса была заплетена, легла на грудь.
– Хороша девка! – одобрила Настя. – Кузовок не забудьте, вы ж по грибы идете…
Они беззвучно рассмеялись, прижимая пальцы к губам.
– В тугиловской роще не забирайте влево, – наставляла Настя, когда они тихонечко спускались по лестнице, – а то как раз угодите в Бесовское болото…
– Отчего-то оно бесовское?
– По-разному говорят… А вот как мне бабушка рассказывала. Еще до француза это было… Одна пастушка стерегла свиней недалече от этого болота. И сделалась беременною. И никак не могла объяснить, почему это случилось, только все повторяла про болотного беса…
– Ой, страхи какие!..
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков ожидали солнца.
Лиза, казалось, не шла, а летела.
Ее ножки в пестреньких лапотках, мелькая, приминали седую от росы траву. Лиза озиралась на ходу, боясь какой-нибудь знакомой встречи, но при том веселилась по-младенчески и даже напевала под нос:
Капитанская дочь,Не ходи гулять в полночь…Только приблизившись к березовой роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза пошла тише. В сумрак рощи она вошла уже совсем тихо, как в храм.
Глухой, перекатный шум дерев приветствовал девушку. Веселость ее притихла. Сердце сильно билось, само не зная почему…
Лес потемнел, березы сменились осинами, стали попадаться все чаще хмурые ели. Скоро открылась тихая полянка, посередь которой, как зеркальце, отсвечивал далекое небо маленький бочажок-озерцо. Лиза огляделась, присела на бревно и заглянула в бочажок.
Таинственный мир открылся ей. Хозяином в нем был толстый жук-плывунец, то нырявший деловито в глубину, то лениво поднимавшийся к поверхности глотнуть воздуху. Мелкие козявки споро скользили по глади воды. Шныряли головастики, лягуха таращила глаза…
Лиза подняла голову. Она словно впервые увидала эту лесную жизнь, независящую от нее и в то же время слитную с нею.
Вот проскакала с ветки на ветку белка. Шмель, жужжа, вился вокруг цветка. Вдали за березами, ломая сучья и ветви, темной тенью прошествовал лось.
Лиза прилегла и стала смотреть на верхушки елей, уже освещенные солнцем, и на синее небо между ними. Мало-помалу предалась она сладкой мечтательности…
Вдруг прекрасная легавая собака залаяла на нее.
Лиза испуганно вскрикнула и вскочила на ноги.