Барышня с подвохом или выжить любой ценой
Шрифт:
Обдумать ситуацию она не успела. На ступеньках, ведущих на помост, послышался шум, и девушка обернулась к пробирающимся к ней двум мужикам.
— Так, и что это у нас тут? Откуда девка взялась? Неужели подельница?
Невысокий мужик с военной выправкой и пивным животом, хоть и не таким объемным, как у пекаря, цепко осмотрел девушку и заметив такой же внимательный взгляд в ответ, нахмурился.
То, что мужчина при чинах, а еще хорошо знаком с тем, кого прозвали толстым Семой, понятно было без слов, даже невзирая на гражданскую одежду.
— Обыскать! Проверить девку! — махнул рукой под довольную ухмылку пекаря.
Понимая, что деваться некуда, Надежда Константиновна выдохнула резко, оскалилась неприятно и, опустив руку на стоявший у края помоста столб, пустила магию.
Толпа охнула. Те, кто стояли в первых рядах отшатнулись в испуге, в то время как задние ряды желая видеть что происходит, напротив, вперед качнулись. Раздались крики чрезмерно зажатых людей и ругань тех, кому отоптали ноги и помяли бока в толчее.
Полицейские напряглись, замерли, не доходя до девушки и тут же обернулись, в ожидании новых указаний от начальника.
Лицо же мужика изменилось мгновенно, став из надменно-презрительного вдруг добрым, приторным и даже восторженным, словно переключателем кто щелкнул.
— Барышня, ну чего же вы тут? Заблудились? Негоже вам с преступником разговаривать. Али пожалели его? Не стоооит, — протянул он ласково и очень убедительно, — вы на возраст-то не смотрите! Воры, они же знаете какие? Они мнооого чего наговорить могут, да ни слова правды там нет. А может вас, барышня, домой проводить? Так это мы мигом, меня, кстати, Никодим Антонович зовут, городовой я здешний, у самого Прохора Никоновича служу.
Надежда, знать не знавшая кто такой этот Прохор Никонович, ухмыльнулась на такие явные изменения и, навесив самую высокомерную маску на лицо, скривилась брезгливо.
— Домой я и сама дойду, — фыркнула она на грани хамства, — вы вот дорогой городовой объясните мне, отчего это ваш толстый приятель обманул мальчонка и за работу не заплатил, а потом еще в воровстве обвинил? Или он может против нас, клановых, злобу имеет? А может просто мстит за что? Мальчик, будущий маг, так это дело государственное и не вам его судить.
Толпа, прислушивающаяся к каждому слову, ахнула восторженно — это же какое развлечение для обывателей! Пекарь из румяного превратился в такую же толстую, но очень бледную тень, а глаза городового сначала округлились в шоке, а потом стали цепкими как у ФСБэшника перед допросом преступника.
Надежда обвела взглядом столпившихся людей и нахмурилась недовольно.
— Кто-нибудь видел как мальчишка сегодня мешки на двор пекаря таскал? — спросила она как можно громче.
К ее удивлению, ответил и поддержал девушку тот самый неопрятный мужик, что требовал казни вора.
— Так, ясен пень, все видели, — закричал он громко, — толстый Сема не захотел грузчикам пять рублёв платить вот и поманил пацана деньгой
В толпе загомонили еще громче и яростнее, обсуждая услышанную информацию, а вперед выбралась та тетка в белоснежном переднике, что слушала о притуплениях вора от подруги.
— Брешут они, барышня, вот крестом Всеединого клянусь, брешут. Не мог Митька булки у Семы воровать. Соседка я и все про семью Митькину знаю. Честные они были, да упокой их Всеединый и мать его Пресветлая и Милосердная, а Сема просто землю с домиком, что мальчишке в наследство перепал забрать хочет, вот и обвинил безвинного.
Теперь настроение толпы изменилось кардинально. Даже те, кто сомневался стали поглядывать на мальчика жалостливо и уже зло, недобро на пекаря.
— Вот же, сволочь, совсем разожрался. На чужом горе заработать решил!
— Гнать его!
— К столбу обманщика!
Толстый Сема попытался сбежать с помоста, но плотно стоявшая толпа сдвинулась плотнее и не выпустила его.
— Бесстыжий, рожу то наел…
— Сироту обижаешь…
— Всеединый то все видит…
— Подлец, не будем больше покупать у него, — неслось со всех сторон.
Надежда ухмыльнулась мысленно и тут же рванула освобождать уже практически оправданного мальчишку от веревок. К ее удовольствию пес препятствовать девушке не стал, а вот на протянувшего нож Никодима Антоновича зарычал зло.
Девушка хмыкнула, отвязала практически упавшего от слабости на помост мальчишку и обернулась к городовому.
— Что же вы так, Ваше благородие, оплошали то? — спросила она язвительно, — безвинного, да еще и мага и под плети подвести! Нехорошо! Не ровен час, до царя — батюшки, что магов всячески привечает, оплошности то и дойдут. Не пощадит он, ох, не пощадит!
Городовой хмурился, тяжело дышал, но спорить с непонятной и неизвестной магичкой остерегался.
— Разберёмся, барышня, — пыхтел он, утирая вспотевший лоб не слишком чистым платком с невнятной вышивкой по краю, — ошибочка вышла. Вот разберусь я, и виновные враз наказаны будут, — кинул он злобный взгляд на сжавшегося в страхе пекаря.
Надежда скривилась презрительно, но спорить не захотела. Подхватив мальчишку под локоть, она стащила его с помоста и шепнула на ухо, — ну, веди к себе, поговорить бы нам надо, — быстро потащила с площади.
23. Митька
Разговор с Митькой не задался с самого начала.
— Не хочу, не заставите, не пойду в ваш клан. И вообще ни в чей другой тоже не пойду! Все равно сбегу, — набычившись словно хомяк, забивший полный рот семечками и орехами, заявил мальчишка, как только они переступили порог ветхого, давно не ремонтированного домика.