Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа
Шрифт:
– Держите меня! – прорычал Ахмет. – Не устою!
Сохранять вертикаль в таком положении было проблематично. В него вцепились сразу трое. Свободными руками люди хватались за все, что имело шанс не оторваться. Баржа качалась взад-вперед как лодочка в парке аттракционов. Суда, сброшенные с пирса, грудились в куче между ним и берегом, превращались в хаотично колышущееся кладбище кораблей. Таранить их было чистым самоубийством.
Ахмет яростно закрутил штурвал, смещая баржу в сторону. И снова суденышко становилось вдоль волны! Бушующий вал захлестнул палубу, было видно, как оторвался от аппарели фрагмент обшивки и унесся в море. Стихия не унималась, море разбушевалось
Суденышко выровнялось. Теперь напротив него колыхалась ломаная скалистая гряда. Расстояние между берегом и судном стало медленно сокращаться.
– Нашли приключение, мать его в душу! – простодушно выдохнул Федорчук. – Быстрее бы это закончилось.
– В такие моменты особенно хочется выпить, – пробормотал Филипп Полонский.
– Не выпил еще? – нервно хохотнул Серега.
– А это не считается.
Море окончательно взбесилось, волны вставали неодолимыми валами. Но дистанция до берега сокращалась. Мощный «девятый вал» с ревом, заглушающим работу дизеля, задрал корму, швырнул суденышко в пучину! Люди снова падали, кричали от страха. Ахмет навалился грудью на штурвал, вцепился в поручень над головой. Только не выпустить баранку! И вот обратный процесс. Встречная волна подняла нос с бестолково задранной аппарелью, и всех прибило к задней стене рубки.
– Не бойтесь, мы почти непотопляемы! – крикнул Ахмет.
– С чего бы это? – простонал Филипп.
– Герметичные отсеки! В бортах и между днищами! Они заполнены воздухом, мы фактически воздушный шарик! Сейчас взлетим!
– Ага, успокаивай, – проворчал Серега. – Слушай, Ахмет, чего мы еле тащимся? Прибавь газку, что ли.
Выжимать из этой ржавой консервной банки было нечего. Берег приближался, невозмутимо высились черные скалы. Затулин всматривался до рези в глазах. Носился снег, вставали студеные волны, тьма заглатывала. Метрах в ста пятидесяти севернее пирса, между скалами и морем, имелась узкая полоска намывного пляжа. Выброситься в этом месте было бы идеально. Он не видел этой чертовой полоски, только бездушные монолитные скалы, но вроде где-то здесь. Полный вперед! Судно протаранило волну, отхлынувшую от берега. Ахмета тряхнуло так, что зубы чуть не вывалились.
– Держись, десантура! – проорал он. – Все на пол, сейчас шмякнемся!
Но море не хотело их отпускать. Уже у самого берега отхлынувшая волна отбросила «танкиста» назад! Баржу завертело, затрещали борта, возникло такое ощущение, что судно переворачивалось. Но оно удержалось каким-то чудом. На жалкое мгновение Ахмет отпустил штурвал и тут же так ударился виском о стальную обечайку иллюминатора, что жарко стало в голове. Он ахнул, бросился обратно к штурвалу, удержал баржу поперек волны. За эти крохотные мгновения ее отбросило обратно в море.
Вторая попытка! Муть вставала перед глазами, голова трещала как буржуйка. Но судно упрямо прорывалось к берегу, сопротивляясь волнам и свирепому ветру. Товарищи кряхтели, хорошо еще, что отделались синяками и царапинами. Ахмет покосился на свой караул. Парни выносливые, стойкие, боятся, но не трусы. Верхонки и ушанки никто не потерял – молодцы. Мокрые до нитки, взволнованные, разбросанные по рубке, они молчали, ждали чуда от командира.
– Настроение у вас какое-то не революционное, бойцы, – засмеялся он.
– Вот это ты точно подметил, – проворчал Полонский. – Слушай, Ахмет,
– А то все мокрые, задубели как цуцики, – простучал зубами Серега.
– Да ладно вам, – хохотнул сквозь зубы Ахмет. – Разнежились в караулах. Обливание холодной водой дарит хорошее настроение, забыли? Ну, держись, покорители океана!..
Судно буравило волны, надрывался дизель. Снова приближался берег, вырастали скалы из-за снежной пелены. Еще мгновение… и вдруг жестокий порыв бокового ветра отбросил баржу в сторону! Снова заходили ходуном борта, а в рубке четверо бойцов катались по полу, матерясь от души. Берег приближался стремительно, летел в глаза. Но никакой не пляж, куда они с легкостью могли бы выброситься. Осадка у этой клячи не больше метра. Приближались груды камней, обросшие льдом, вертикальные скалы, вырастающие прямо из воды. Жестокий удар, скрежет. Судно не добралось до камней, пробило борт о ледовый припай. В следующую секунду напористая волна уже швырнула его обратно в море, завертела как щепку!
– Пробоина! – в отчаянии закричал Ахмет.
– Непотопляемы, говоришь? – Филипп обреченно вздохнул. – Ладно, посмотрим.
Ударила вторая волна, третья. Берег отдалялся. Привстав над штурвалом, Ахмет не верил своим глазам, да и ушам тоже. Теперь он не слышал рева дизеля. Ругались сослуживцы – это он слышал. Свистел ветер-разбойник, ревели волны – тоже слышал. А вот двигатель?..
Ахмет бросился к приборам – горючее кончилось! Невероятно! Хотя почему невероятно? Его и было-то с гулькин нос! Все сообразили одновременно и потрясенно молчали. Возможно, не только у сержанта возникло глупое желание плюнуть на все и броситься за борт. Доплыть, пока берег близко?.. Полное самоубийство! В таких волнах, да на лютом холоде выжить в принципе невозможно.
Берег отдалялся, баржу уносило в открытое море с какой-то нереальной скоростью! Скукожился пирс, расплывалась груда ломаного железа, удобная Китовая бухта, в которой за снежной метелью просматривались электрические огоньки. На барже не имелось ничего, чем можно подать сигнал бедствия, – ни фальшфейеров, ни ревуна! В открытом море качка была не такой сильной. Ахмет метнулся к бортовой рации. Бесполезно, все повреждено, антенна сорвана, в эфире даже скрип не прослушивался. Четверо солдат остались одни посреди неистовой стихии.
Впрочем, неподалеку болталось еще одно ржавое корыто. Как и баржу, его тащило в море. Проявлялись очертания списанного торпедного катера.
– «Неустрашимый»… – потрясенно прошептал Серега.
– Устрашили, мать его так! – Федорчук надрывно захохотал.
Парней охватывало какое-то липкое оцепенение. Вроде бы живы, но муторно на душе, страшно. Судно монотонно качалось, волны перехлестывали через борт, заливали палубу, вступали в «ледовую» реакцию с коркой снега. Какое-то время теплилась надежда, что все изменится, волны прибьют баржу обратно к берегу, но этого не происходило. Земля отдалялась с катастрофической скоростью. Электрические огоньки уже не мигали, скалы превращались в еле видимую пунктирную линию.
– Вот это да! – выразил всеобщее настроение Полонский. – Это получается, что мы из армии дезертировали?..
– Глупости не говори, – резко перебил его сержант. – Мы потерпели бедствие, что тут непонятного? Далеко не унесет, нас найдут. Уже утром, это же элементарно! Вот кончится буря, объявят масштабные поиски. Советские люди друг друга в беде не оставляют, зарубите на носу.
– А до утра?.. – вздрогнул Серега.
– Рация! – Ахмет хлопнул себя по ушанке. – В кубрике переносная рация!