Башни земли Ад
Шрифт:
Купец вновь кинул на Сергея хмурый взгляд из-под тяжелых бровей:
— Я жду приказа, мой повелитель.
— Вальдар, тебе не нужно где-нибудь дворец построить или город с землей сровнять?
— Нет, — покачал головой Камдил.
— Я не могу уйти, не выполнив приказа, — сквозь зубы процедил раб кольца.
— Вот незадача. Слушай, как тебя звать-то?
— Демириад ибн Шахлан. Сын царя Шахлана, повелителя джиннов и асуров, сокрушителя дэвов.
— Короче, Димон. Это все в прошлом. Скажи, ты можешь перенести наш кортеж в Неаполь?
— Нет, мой господин, —
— Это еще почему?
— Ибо нарушил я древнее заклятие и преступил в дерзости своей нерушимый пояс Береники. Оттого сила моя обернулась против меня.
— Мудрено, но в целом — понятно. И что ж ты теперь можешь?
— Не более, чем всякий иной человек.
— Вот так здрасьте. — Лис обиженно поглядел на Вальдара. — Капитан, это даже не китайская подделка, это просто форменное издевательство над уважаемыми людьми.
— Вряд ли Мелюзина хотела посмеяться над нами.
— Ну ладно, ты умный, тебе виднее. — Лис еще раз поглядел на бывшего соседа. — Дима, ты, часом, кушать не хочешь? Небось в кольце не кормят?
— Асуры не нуждаются в человеческой еде, — гордо расправил плечи ибн Шахлан. — Но за приглашение спасибо.
— Ой, да чуть шо — обращайся.
— Это вы обращайтесь. Я раб кольца и должен служить.
— Вот ты заладил…
— Мессир рыцарь, — на пороге возник Кристоф де Буасьер, — завтрак подан. Добрый день, мсье, — поздоровался он с купцом.
— Для кого добрый, для кого и последний, — буркнул джинн.
— Но-но, нечего попусту зубами клацать. В общем, так. Даю тебе ответственное поручение. Сейчас пойдешь с нами и будешь пробовать еду.
— Вы полагаете, она может быть отравлена? — насторожился оруженосец.
— Это вряд ли, но не посылать же его в трактир за пивом, несолидно как-то.
— Кристоф, — перебил рассуждения соратника Вальдар, — распорядись поставить еще один прибор.
Кортеж его высокопреосвященства кардинала Балтасара Коссы готовился к выезду из Дижона. Дорожные возки для господ и прислуги, телеги с вином и снедью, стражники папской гвардии, приближенные кардинала самой пиратской наружности. Среди прочих, точно крейсер между рыбачьих шхун, возвышался настоящий колесный дом, выделенный Жаном Бесстрашным для своей прекрасной дамы. Шестнадцать серых першеронов, превышающих в холке рост всякого бургундца, были запряжены цугом, дабы легко и без натуги везти походный дворец. Два десятка бургундских рыцарей со своими оруженосцами, пажами и слугами ждали только приказа отправиться не то что в Италию, а и на край света за несравненной Анной Венгерской.
— Ну шо, капитан, — глядя на толпу в разноцветных коттах, на пляшущие над колонной гербовые вымпелы, констатировал Лис, — уезжаем мы отсюда с большим приварком.
— Будем надеяться, что Жан не станет мешкать со сбором армии, и французы с англичанами не будут ему мешать. — Камдил вскочил в седло.
— Стойте, стойте, заклинаю вас, стойте! — по дороге навстречу кортежу, воздев руки, шествовал кардинал Теофил.
— Священник навстречу — дурная примета, — пробормотал кто-то из стоящих поблизости рыцарей.
— Согласно
— Что, правда?
— Да. И верхом на черной кошке.
Рыцарь громко расхохотался, должно быть, представив себе кардинала с пустыми ведрами на черной кошке, тем самым несколько нарушив пафос ситуации.
— Балтасар! — растирая по щеке слезу, возопил святой отец. — Брат мой, яви мне свой лик, ибо слова раскаяния рвутся из сердца грешника.
Из дорожного возка на пыльный тракт сошел граф Косса, на ходу поправляя наперсный крест:
— Я внемлю тебе, брат мой Теофил.
— Да будет тебе ведомо, мой преосвященнейший собрат, что вчера ночью я, завидуя славе твоей, завидуя чуду, по слову твоему свершившемуся, дерзнул повторить деяние твое: я бросил в борозду золотые флорины и призвал имя божье в ожидании богатой жатвы. Но Господь презрел мои суетные молитвы. Я не дождался урожая, но если бы только это. — Он всхлипнул и продемонстрировал черные от земли руки. — Чтобы избежать подвоха, я просидел на пашне всю ночь, не сомкнул глаз до рассвета. И что же?
— Что? — заинтересованно спросил граф Косса.
— Вот этими перстами я обыскал бразды. Я просеял через сито все поле. Мои флорины исчезли.
— Не, ну я знал, что золото без солнца не вызревает. — Лис почесал затылок. — Но чтобы вот так…
— Думаю, садовые гномы сочли обнаруженное золото платой за их непосильный труд, — чуть слышно проговорил Вальдар.
— Преосвященнейший собрат мой, — не унимался Теофил, — прости мне грех. Моя гордыня стала деянием, влекущим за собой воздаяние.
— Прощаю тебя. — Балтасар Косса перекрестил конкурента. — Да будет с тобой милость Господня. Я не стану накладывать на тебя епитимью, но раз уж ты сам очами и руками своими уверился в праведности нашего святого дела, ступай в Авиньон и на пути своем с каждого амвона свидетельствуй о чуде, о том добром знаке, который подан истинно верующим в самом начале крестового похода против демона из бездны тартарейской. И да восстановится мир в доме Божьем. Да превратится расколотое в нерушимое пред лицом общего врага. Аминь.
— Точно, шо аминь, — подытожил Лис.
Глава 19
«Если тебя грызет совесть, выбей ей зубы — пусть облизывает».
Как ни загонял коней магистр Вигбольд, время неслось быстрее. И лишь на тринадцатый день после выезда из лагеря чуть живой от усталости Хайнц Вигбольд остановился у готской заставы суверенного княжества Феодоро.
— Мне нужны корабли, — отпивая из поднесенного уличным торговцем ковша и выплескивая остатки воды на лицо, прохрипел магистр. — Десять штук. На них иноземцы. — Он хотел еще что-то объяснить, но почувствовал, как от усталости кружится голова. Без малого две недели он со стаей бременских головорезов мчал по разбитым проселочным дорогам, едва заметным лесным тропам, лишь изредка — по сносным почтовым трактам, вознося хвалу Господу за сухую погоду.