Башня Ай
Шрифт:
Снова распахнулись двери, - но уже другие, - открывая руну света, в которой она могла видеть само Солнце, весь его свет, что согревает мир и каждого его жителя, что даёт силы всем живущем. Но не успела она сделать и шага в её сторону, как Грэнда, грубо растолкав всех, взялась за неё, махнув рукой на прощанье своей подруге.
И тут же на другом конце зала открылась дверь, откуда можно было видеть чёрный символ тьмы, что был до начала времён и в конце придёт, что есть и в небе, и под землёй, и в каждом доме, коль дом пустой. А Кэнди бросилась к нему, преисполнившись гнева
Всё ещё не в силах поверить, что каждый бросил её, Пасифика упала на колени, обречённо смотрела на всё это. Но избрали ведь меня… Судьбою мне предрешено…
«Руны не для тебя!» - вспомнила она слова Вэнди, которые она в гневе бросила то ли ей, то ли Робби.
«Всё тебе не забрать…» - сказала Кэнди.
«Не дадим их взять», - бросила Грэнда.
Нет, она не желала их. Она не хотела этих благословений, не стремилась к ним, хоть была и рада, что эта участь выпала ей, когда узнала об этом. Но теперь… она не могла поверить, что души близких людей могла покорить слепая корысть. Как их могла покорить тьма? И кому ей теперь верить?
Снова открылись ворота, за которыми девушка могла видеть символ земли, где чувствовалась вся мощь той тверди, на которой они стоят. И Адриан, как и его брат-близнец, устремился к нему, но он даже не бросил и взгляда на девушку.
И только захлопнулись двери, как открылись следующие, являя символ бури, молнии, со всей мощью стихии, способной сжигать дворцы одним ударом. Вашингтон завладела ею вмиг, лишь девиз своей семьи на прощанье прошептав.
А затем к дару, - символу ветра, способному сносить огромные города своими торнадо, - устремился и Робби, сделав шаг в его сторону; в глазах парня горела злость и отчаянье.
Но… неужели они все… все они лишь только притворялись с самого начала? Неужели они решили заполучить эти руны, и всё это было только маской? Ну конечно, «всех перехитри», как всегда говорили близнецы.
И чтобы божьи дары обрести, нужно было лишь поспешить, в сердце жестокость найти, чтобы оттолкнуть другого? И кто же они теперь? Неужели враги?
При мысли об этом на глазах у девушки появились слёзы. И что же ей делать теперь? Ведь они не хуже неё знают, что надо сделать - иначе мир погибнет. Так почему они решили её предать? И как забыть к ним любовь после этого? Как же дальше быть?
А Мэйбл тем временем грубо оттолкнула брата - единственные оставшиеся помимо неё, - и поступью твёрдой вошла в предпоследний альков. И там, в воздухе, висел бледно-голубой символ хлада, который сковывает мир каждый год, вынуждая людей прятаться по домам. Того хлада, что может хоть весь мир сковать, закрыв его щитом изо льда. За секунду до того, как дотронуться до руны, Мэйбл обернулась, и было видно, что по щекам катятся слёзы, блестящие, словно синий лёд.
А вот и дверь, за которой хранится последний дар. Стоило ей лишь открыться , как девушка увидела символ магмы, что согревает мир изнутри, силы способной двигать континенты, а вулканы – лишь кроха её силы, способны сносить целые цивилизации.
Она умоляюще посмотрела на Диппера, но тот, не бросив ни слова и даже не повернувшись к ней, шагнул в сторону руны.
И даже, хоть это произошло всё прямо на её глазах, она отказывалась верить в то, что это реально. И всё – не осталось ей благословений. Украли их те, кто был на свете дороже всех. И никто из них даже ничего ей не сказал, никто из них не сомневался и не попытался ей ничего сказать, нет, все они были уверены в своём решении.
Однако рука нащупала железный тяжёлый факел, который она взяла и поднялась на ноги. Да, ей его не зажечь, да, все её предали, но путь свой она продолжит вверх…
Блондинка медленно, шаркая обувью по каменным ступеням, поднималась наверх, прямо на вершину этой пирамиды. Вот пред ней пик этого места. Девять статуй стоят, держа в руках свечи, а в центре всего этого - последний алтарь, к которому она должна была прийти с горящим факелом.
Но теперь у неё нет и шанса зажечь его, а вернутся вниз… Она уже просто не может вернуться обратно, что она за Мессия, если по её вине мир погибнет? Факел в её руках с каждой секундой казался всё более и более тяжёлым, но она просто не могла его выронить и упасть на пол. Она была готова хоть дубасить им по алтарю, но просто так сдаваться не собиралась, хоть толку от этого не будет. Так что приходилось плестись, пусть и уставившись в пол.
– Главный свой секрет руны утаят, - шептал странный голос ей на ухо, - башнею Богов, – ты не знала?
– всех Мессий испытывали с начала времён.
– К… кто ты? – резко подняла голову Пасифика, оглядываясь по сторонам, но так и не могла никого увидеть, - кто это говорит, кто?!
– Тише… Я тот, кто был Мессией до тебя. И я лишь сообщу то, что мне сообщила та, что была до меня, - она наконец-то смогла разглядеть… тень. Да, с ней говорила буквально тень.
– Благословения – это был обман. Искупленье – вот наш удел. Такова, - была, есть и будет, - цена, но твои друзья цену сию заплатили сполна.
Всё это уже стало слишком безумным, чтобы девушка не смогла поверить говорящей тени, так что только теперь всё стало на свои места, заставив глаза округлиться от ужаса.
Она не первая Мессия, это же всем известно, да и тот гонец это говорил. Но почему-то в сказках она так и не встречала, чтобы кого-то из них видели после того, как они выйдут из Башни. «Лишь человек с самой чистой и непорочной душой сможет взять все девять благословений». Но ведь это лишь обман… Это была ловушка - с самого начала.
И они откуда-то знали. Может быть, Вэнди и Робби, когда сопровождали того гонца, убедили его выдать им правду, а ей рассказать далеко не всё? А гонец был всего один, чтобы забрать «Мессию» сразу, быстро, чтобы никто ничего не узнал. Нет, она бы не сбежала, даже если бы знала, но всегда могут быть друзья, что решают за вас. А они сговорились меж собой, «предав её», не дав коснуться ни одной из рун… А что с ними, случилось, если удел Мессии только искупление, жертва…
Захлебнуться в пучине тёмных волн…