Башня Близнецов 1
Шрифт:
Дом. Похожий на те, что имели богатые миряне. Светло-серый камень, колонны, высокие окна с витражами — забранными не цветным стеклом, а серым разных оттенков. Сад с деревьями, не живыми, а отвратительными подобиями живых, с искривлёнными стволами, сплошь оплетёнными серой паутиной.
— Я уже не помню, что такое цвет, — пробормотала Вейтлинь. — Он бывает у крови — но какой? Он бывает у зелени… зелёный, да. Но я не помню понятия, которое обозначает это слово.
Тьма бесстрастно слушала.
— Возможно,
Так что я больше не буду пользоваться твоей силой. Или стану полностью… серой и тёмной, как эти витражи. Я просто сяду здесь, — она поудобнее устроилась в лианах-щупальцах, — и малость подожду.
Тьме дерзновенные слова явно не понравились. Так что у Вейтлинь не получилось сидеть и отдыхать от своих бесконечных попыток — чёрно-серый мир вокруг взвыл, и налетевшие вихри Тьмы потащили её парящий дом прочь. Юная волшебница была вынуждена вцепиться своим воображением в своё придуманное обиталище, не давая ему развалиться под жестокими ударами. Одно хорошо — все эти лианы вокруг после нескольких ударов так надёжно перепутались, что Вейтлинь при всём желании не могла случайно вывалиться оттуда.
Девушка не могла точно сказать, сколько продолжался её сумасшедший полёт — время здесь было иным и состояло только из событий.
И очередное такое событие оказалось вестником свободы.
Когда серо-чёрная хмарь неба треснула над головой, Вейтлинь решила, что это очередная уловка Тьмы. Она уже показывала девушке светлые ворота, повторяющие главный вход в Башню, демонстрировала лица друзей, звала строгими голосами наставников. Но едва Вейтлинь принималась ругаться странными словечками, которые услышала перед штурмом замка Ордена от Тринадцатой, зрительные иллюзии начинали расплываться, а слуховые обманки превращались в неразборчивое рычание или эхо произнесённых слов.
Вот и сейчас Вейтлинь прежде всего задействовала эти непонятные, но несомненно могущественные слова.
Но вспышки не исчезали. Девушка пригляделась. Восемь ярко горящих… мечей, что ли? — вонзились в здешнюю тёмную хмарь и начали вбирать её в себя. Её скромный дом поднимался вверх, к течению меняло своё направление.
— И что это такое? — поинтересовалась вслух Вейтлинь. Она зашевелилась в щупальцах-лианах, приказала им раздвинуться. Мимо пролетала прядь Тьмы, волшебница вытянула вперёд руку, воображая кинжал. Клочок тёмного тумана послушно скользнул к пальцам, свернулся. Девушка окончательно освободилась от пут, перерезая их воображаемым оружием. Показалось или нет, что
Когда её потянуло к разрывам, девушка сопротивляться не стала. Свечение, исходившее от лезвий, обжигало, Тьмы становилось всё меньше и меньше. Вейтлинь чувствовала, что и из неё тянут предвечную силу. Дом вокруг постепенно разламывался, твердь превращалась в струйки чёрного дыма и уносилась вверх.
— Ага, у меня что-то получается, — довольно сказал смутно знакомый голос.
— Нет!.. — завопила Вейтлинь, обнаружив, что постепенно становится тонкой и прозрачной. — Не надо!..
— Почему? — удивился Голос. — Заткнитесь все, я с ней говорю!.. — и отток Тьмы уменьшился.
— Потому что я пропиталась Тьмой — и умру, если выкачать всё!
— Она говорит непонятно, — задумчиво сказал Голос и повторил её слова. Течение успокоилось совсем, клинки, вбитые в небо, потеряли своё хищное сияние.
— Ага, — сказал Голос. Его собеседников Вейтлинь по-прежнему не слышала. — Давай-ка сама попробуй проснуться, очнуться, прийти в себя. Если не получится, то я ещё глотну.
— Не надо, — сказала Вейтлинь, — у меня получится.
Потянулась наверх
и открыла глаза.
Тут же зажмурилась — нестерпимый свет полоснул, она невольно вскрикнула. Звук был похож на карканье ворона.
— Пить…
В губы ткнулось твёрдое, первый глоток воды был благословен. Вейтлинь закашлялась, чувствуя себя прозрачной и лёгкой, готовой развеяться от неверного движения.
— Пропиталась Тьмой, значит? — закрывая свет, над ней нависло знакомое лицо. Ага, дерзкая анима, та, что крепила бомбу… взрывом которой Вейтлинь и обожгло.
Моргая и щурясь, девушка попыталась сфокусировать взгляд. На лицо целительницы смотреть было физически больно. Благословенный Свет резал глаза. Целительница что-то делала с её грудью, мелькали полосы белой ткани, испятнанные красным и почему-то чёрным. Кажется, Вейтлинь чувствовала боль, но и эта боль была чудесным даром, она означала жизнь. Девушка молча терпела, разглядывая остальных. Вариша тоже светилась, но менее ярко, магнус сочетал в себе и Свет и Тьму, в Харинь Тьмы было больше, а вот Сару обнимал сплошной Мрак, на нём отдыхали глаза.
— Это ты сделала. Ты спасла меня, — сказала ей Вейтлинь.
— Да не за что, — усмехнулась та дерзко, поднимая руки. — Я в убытке не осталась.
На руках Сары была чёрная кровь. Её кровь. Не ножи то были, а когти — вот эти восемь когтей, что сейчас неспешно уползали в подушечки пальцев.
— Ты не возражаешь? — спросила анима, как будто действительно была готова по её слову отдать всю Тьму обратно. Вейтлинь улыбнулась, покачала головой. По щеке стекла слеза — тоже чёрная, как чернила.