Башня Близнецов 2
Шрифт:
Рядом возникла Хетти. Управившись с косами, раскрыла чехол, освобождая крутые деревянные дуги, оклеенные тонкой кожей. Чуть присела, налегая на плечо лука, согнула и бросила петельку тетивы на зацеп.
— Так и думала, что это ты, братец!.. Скоро там?
Джерф потянул носом.
— Арф-вурф… То есть вот уже почти совсем.
Девушка открыла крышку колчана. Тонкие пальцы погладили оперения стрел и проворно забегали, как-то по-хитрому сортируя пернатую смерть. Игвар засмотрелся на стремительные точные движения. Девушка задорно подмигнула парню. Тот отвернулся,
Хетти тоже насторожилась и даже, кажется, пряднула ушами. Тонкие крылья носа дрогнули — почуяла что-то?.. Кровь волков в ней не такая сильная, как в Джерфе, её дальнем родиче. Так, какие-то капли, только и преимуществ даёт, что зелёные глаза, да ведьмовство слабое, да силу и ловкость. Оборотнем она стать… может, но шансы невелики. Гораздо вероятнее, что умрёт в процессе превращения или превратится в неразумнуютварь.
Однако для нечеловеческого чутья достаточно. Хетти и Джерф переглянулись, и оборотень направился к дядьке Ельцу, который уже вполголоса втолковывал что-то подошедшим мужикам. Те внимали с почтением, хотя из каждого двух Ельцов сделать можно.
Дядька обернулся к Джерфу, они перекинулись парой фраз. Хетти повернула на пальце кольцо лучника, натянула на левую руку трёхпалую рукавицу. Елец щурился в темноту, оглядывался на посёлок. Его глаза остановились на Игваре.
— Шелом надень на дурную бошку!.. — велел. Игвар торопливо повиновался, скрывая горящие уши. Стражу полагалась защита, кожаная куртка с нашитыми бляхами из копыта или железного дуба, и кожаная шапка, но её обычно не надевали — мешает слушать ночь. Ремешок больно впился в подбородок, пряжка зажала кожу и щетину. Игвар дёрнул нетерпеливо и аж зашипел, чувствуя, как выдираются волоски. Стоящие рядом обернулись, он торопливо состроил героическую физиономию. Люди хмыкнули, отвернулись. Игвар поискал глазами отца. Наверное, на другой стороне стены. Ему захотелось, чтобы отец был рядом.
А ещё — чтобы мачеха благополучно заперлась в погребе. Вместе с малым. Тот был славен умением оказываться в неподходящее время в неподходящем месте.
Игвар всё оглядывался, стоя посреди прохода, кто-то пихнул его в бок, кто-то обругал. Могучая лапища взяла его за шиворот и поставила рядом с треножником, на который установили чашу.
— Стой здесь, — прорычал Варута, тяжёлый и мощный мужик, которого в темноте со спины можно было перепутать со стеноломом. — И смотри за огнём.
Пробегавший мимо сверстник щедро плеснул в чашу крови земли. Резкий запах щекотнул ноздри, Варута смачно чихнул, и тут же раздался треск ткани. Варута вполголоса забранился, выворачивая шею, чтобы разглядеть порванную от неловкого движения рубаху. Посопел и снял вовсе, швырнул в угол. Разулся.
Игвар ощутил настоятельную потребность посетить домик у основания стены. Ой-ёй… и ведь ему придётся стоять рядом с этим!..
— Не боись, не укушу, — насмешливо прорычал Варута и оскалил в ухмылке зубы, уже великоватые для человеческого рта. —
Игвар отвернулся и прищёлкнул пальцами, вызывая искру. От волнения получилось не сразу, он попробовал ещё, и пламя полыхнуло до самого невысокого потолка. Варута отдёрнул голову с бранным возгласом, Хетти отвернулась, болезненно моргая.
Игвар виновато сжался. Если у самого в глазах солнечные зайчики, то этим-то каково?
Впрочем, его оплошка тут же была забыта. Джерф снова превратился, притащил в пасти ременную упряжь и выплюнул ему под ноги.
— Ну и спускался бы как забрался!.. — Игвар вполголоса бранился, распутывая.
— Я не рысь, чтобы вниз головой по брёвнам спускаться!.. — огрызнулся тот. Наконец Игвар с помощью Хетти управился, и Варута спустил Джерфа вниз, за стену. Оборотень убежал на разведку.
Странное место.
Пузырь — огромный, несколько лиг в диаметре, словно выдутый безумным богом-стеклодувом из дымчатого стекла. На поверхности пузыря стремительно бегут облака, серые и чёрные. В середине плывёт остров тверди.
Всё это, камни, почва, трава на ней — разных оттенков серого.
В центре островка возвышался дом, тоже серый. Богатое поместье, несколько этажей, два крыла, башенки. Светло-серый камень, колонны, высокие окна с витражами — не из цветного стекла, а из серого разных оттенков, от почти белого до почти чёрного. Сад с такими же серыми деревьями, чьи листья дребезжали, словно жесть, под порывами мёртвого ветерка, с серой колючей травой.
Посреди сада стояла девушка в странной одежде, в какой уроженцы другого мира признали бы больничную пижаму с завязками на спине. Этот нелепый мешок еле скрывал её болезненную худобу. Мёртвый ветер играл короткими прядями волос, обрамляющими бледное истощённое лицо. В глазах девушки была бесконечная темнота.
Странный мир — всё серо или черно, ни запахов, ни звуков. И гостья этого мира сама себе тоже казалась серой, то прозрачной, как виражи стрельчатых окон, то рассыпчатой, как здешняя почва. Она не знала, где находится, и даже о самой себе имела лишь смутное представление.
Что лучше — Тьма или Серость?
Гостья оглядела себя. Странная одежда привела её в недоумение. Тапочки в виде пушистых зайчиков с глазами-пуговицами, носами и ушами из клочков меха, вызвали кривую улыбку — она словно забыла, как правильно улыбаться.
Напрасно ты
сюда пришла
Ветер, казалось, шептал угрозы.
Ты больше не поднимаешься наверх,
ты останешься здесь навсегда и умрёшь
Наверх?
Девушка запрокинула голову, глядя на разрезы в небе. Восемь длинных полос, из которых в серый шарообразный мир медленно падал Свет. Смотреть на Свет было неприятно, он резал глаза, гостья отвернулась.
— Наверх? Я и не собиралась?.. — начала она и умолкла, услышав собственный голос — глухой, безжизненный. Как у автомата…