Башня Близнецов 2
Шрифт:
Сара ухитрилась никого не убить.
Пощёчина всему Дому. Насмешка над самодовольными волшебниками, чья мощь велика, но всё же не соответствует их непомерному самомнению, а многие знания — закостенелому разуму, не способному воспользоваться ими должным образом.
Всё должно измениться, с надеждой подумала Вейтлинь, изучая царапины на полу и стенах. Кажется, это почерк Тьярми, он что-то вычислял, набрасывал формулы прямо на месте. А вот от этой росписи на стене тянет сутью магнуса, какое-то изучающее заклинание, присматривающее за копьём. Хаар явно планирует
Девушка неосознанно материализовала кинжал и принялась черкать прямо на полу, рядом с расчётами Тьярми.
Она отвлеклась только тогда, когда поняла, что её клинок почти сошёл на нет в солнечных лучах. Девушка встала, запрокинула голову и сощурилась болезненно. Внутри недовольно колыхалась Тьма, но Вейтлинь продолжала смотреть в небо.
Она не единожды наблюдала парящих в воздухе адептов Дома Ветра, с интересом следила за горгульями, жителями карнизов Башни, завистливым взглядом провожала Сапфира.
Жаль, я не видела Сару во время её бегства… Записи наблюдательных артов не передали и части хаоса, что воцарился тогда. Бой во дворе, невероятный полёт анимы — Вейтлинь просматривала их снова и снова, вызывая световые картинки из хрустальных кубиков-записей. Сара, её спасительница, её несостоявшаяся наставница, её несбывшаяся убийца.
Ведь магия, задействованная Сарой, отправила Вейтлинь в магическую кому, едва не перешедшую в смерть. Или, что ещё хуже, превращение в какого-нибудь монстра.
Девушка передёрнула плечами. Она справилась. Под руководством магнуса постепенно училась контролировать Тьму в себе.
Под руководством… Вейтлинь усмехнулась.
Хаар опытен и силён, он привык иметь дело с тёмной Силой, но даже он не знает всего. Она всё-таки смогла не сказать магнусу.
Ритуал Молчания.
Тень от облака скользнула по земле, по рву, заполненному неподвижной водой. Прошлась по стене, и Вейтлинь зажмурилась, дёрнула головой, сбрасывая на нос тёмные очки, защищающие от действия солнца. Даже такой свет причиняет неудобства, и Вейтлинь выходила на прогулку лишь вечером и ночью, избегая прямого солнечного света. Ещё глаза изменятся, станут кошачьими, как у представителей самых древних родов Дома Вечно Живых.
Когда Вейтлинь добралась наконец до библиотеки, работник уставился на неё ошарашено:
— Книги о Доме Чёрной Луны?
Даже библиотечный автомат был, казалось, удивлён, шелест механизмов памяти внутри цилиндрического корпуса звучал как-то растерянно.
— Имеется семнадцать книг. Из них вы можете получить тринадцать, доступ к остальным ограничен, — прохрипел он, сверившись с банками данных.
Интересно, подумала Вейтлинь, даст ли магнус мне разрешение прочесть эти книги?
— Давай, — сказала вслух, и автомат поехал вдоль стеллажей.
— И прихватите, пожалуйста, книгу о создании анимов, — попросила девушка.
— Изготовление анимов,
— Да, эта меня вполне устроит.
Пришлось остановить и призвать на службу уборщика, потому что тяжёлые тома она одна была не в состоянии утащить. Вообще-то круг обязанностей таких автоматов не включал в себя помощь аколитам в переноске тяжестей, но разве ж мы не ломщики?..
Листая на ходу "Углублённый курс" и понимая хорошо если каждую пятую прочитанную фразу, она привычно направилась к общежитию.
Что же произошло с Сапфиром? Вейтлинь сама не понимала, отчего она не сообщила учителю о странностях поведения куклы. В конце концов, магнус, будь что сильно неладно, заметил бы сам…
Читая и размышляя, Вейтлинь наткнулась на удивлённую Льет и только сейчас поняла, что пришла не туда.
— Привет, ты в гости? — голос подруги звучал неприветливо.
— Нет, по рассеянности забрела, забыла, что уже не живу здесь.
— Угу. Я вообще-то уже ухожу, — подруга заперла дверь и подбросила в руке пластинку ключа, холодно кивнула её.
Странная она какая-то. Впрочем, они уже несколько дней не виделись, может быть, у неё дела-заботы не меньше, чем у самой Вейтлинь.
— Угу, пока, увидимся, — рассеянно пробормотала Вейтлинь, снова углубляясь в чтение.
С самого раннего утра старик садился с удочкой. Днём отправлялся проверять поставленные верши и возвращался как раз к тому времени, когда из деревеньки кто-то из его дочерей, невесток, внучек или жён внуков приносили ему обед, получая взамен улов. Старик обедал и снова усаживался рыбачить или налаживать снасти. Ввечеру ставил их в многочисленных протоках, затонах, или ходил с топором по медленно зараставшей дороге. Срубал подросший тальник, срезал ветки, протянутые поперёк дороги, выпалывал шуршавки. Собирал прутья, драл лыко и плёл корзины, верши, отдавал семье, те продавали или выменивали что-нибудь для себя, для старика.
В этот раз старик отправился проверять верши пораньше. Память стала не та — уже выложив всё около сторожки, вспомнил про ещё одну вершу. Эту ловушку он поставил совсем недалеко. Вряд ли в неё попадётся что, подумал старик и пошёл пешком вдоль берега, не на лодке.
Однако в переплетенье прутьев билась рыба. А на высоком берегу над ней стоял светловолосый мальчишка.
— Эй! — окликнул старик, задыхаясь от ярости. Ох уж эта деревенская мелкотня, опять норовят не стащить, так посмеяться!..
Мальчишка неторопливо повернулся, спокойно смотрел на поспешавшего старика.
Тот уже понял свою ошибку, мальчишка был незнакомый, не деревенский. Ну да дети все одинаковы!..
Светловолосый паренёк попятился.
— Что, думаешь выташшыть? — скрипуче осведомился старик, остановившись напротив ловушки. Мальчишка открыл рот, облизнул растресканные губы. Пошевелил челюстью, словно вспоминая, как говорить.
— Нет, — голос у него был тихий и сиплый.
— Я вас насквозь вижу, как эту воду, мелких пакостников! — завизжал старик. — Только и думаете, что…